Улица Красных Зорь (сборник) (Фридрих Горенштейн) ; Редакция Елены Шубиной, 2017

Горенштейн — чистый яд со страниц, после его повестей жить не хочется совсем, но и умирать тоже не тянет. Чувствуешь тяжёлое бремя существования в вечном чистилище, из которого нет выхода. Мир в повестях Горенштейна всегда враждебен, агрессивен, злобен, полон клаустрофобии и агорафобии одновременно. Человека в нём сжимают заборы с колючей проволокой, кусачие собаки, грязные и холодные улицы, но это всё ещё полбеды — хуже всего люди, которые поначалу кажутся сладкими пуськами, но стоит только потерять бдительность, как они с медоточивой улыбкой на устах раз за разом без устали будут вонзать тебе в спину ножичек. Верить никому нельзя, даже самым близким, потому что в минуту слабости они тоже тебя предадут и растопчут. Каждый сам за себя, а человек в этом море безысходности слаб и вял, как переваренная макаронина. Если у него есть хоть капля мозгов, то от всего происходящего он в лучшем случае сможет сойти с ума и спрятаться в спасительном безумии.
По сгустившейся атмосфере моего предыдущего абзаца можно подумать, что Горенштейн похож на Кафку или какого-либо другого вестника тревожного неуюта в этом мире. Нет, он ни на кого не похож, хотя тлен-тленушка тоже сочится из каждой сцены. Это деятельный, кипучий и бестолковый суетный мир, в котором человек обречён всегда быть самим собой, а сам он при этом несовершенен и гадок, даже если стремится к чему-то хорошему. Если вы легко впадаете в депрессию от чтения, то даже на обложку книжки на всякий случай не смотрите. Бережёного книжный бог бережёт.

В сборнике четыре повести, и хотя все они с общей атмосферой, написаны достаточно по-разному и о разных вещах. Больше всего впечатляет самая короткая «Муха у капли чая», в которой на главного героя не хватило даже имени, поэтому он просто Человек. Хорошо хоть с большой буквы, но ему это не очень помогает. Рассказывать о сюжете бессмысленно, потому что он условен: не случись этого сюжета, так в дебри сумасшествия героя загнало бы что-то другое. Как он медленно сходит с ума — завораживающее зрелище.
Заглавная «Улица Красных Зорь» с каким-то окрасом автобиографичности (хотя не у всех ли его произведений такой оттенок?), сиротская неустроенность, людская отчуждённость и двойственность. Плохо, когда люди тебя делают изгоем, но ещё гаже, когда с ними приходится уживаться, потому что стайные повадки у них премерзкие, а их для симбиоза придётся разделять. Это очень русское произведение, как раз о той плотной субстанции, которую любят величать менталитетом. Ни в одном другом коллективе (именно это слово!) происходящее не было бы возможным.
Игривый «Чок-чок» у впечатлительной особы может напрочь отбить сексуальные желания, если они вообще были. Горенштейн умудряется даже такое светлое и чистое понятие, как любовь, сделать горьким и тлетворным. Причём даже не за счёт какой-то особенной драмы — это не резкое разбивание сердца, а с самого детства медленное пропитывание его болотной жижей разочарования. Любовь, секс, подростковая запутанность, взрослая несостыкованность — нет, для Горенштейна любовь в этом мире точно не спасательный круг и даже не соломинка, а удушающие кольца памяти, которые от момента первого неловкого опыта и до последних старческих потуг будут давить на тебя со всех сторон. Наверное, это самая хорошо написанная повесть из всех четырёх, хоть она и не стала у меня любимой. Не возникает сомнений, что Горенштейн если не гений слова, сюжета и мысли, то большой талант уж точно. Хорошо, что его теперь издают, столько лет был совсем неизвестен.
Наконец, повесть «Ступени» самая большая, мутная и вне сферы земной. Не из-за обилия религиозной мишуры, это всё декорации, а именно из-за неловко скованной мысли. Главный герой даже думает постоянно с мучительными многоточиями, которых такое изобилие, что это уже многомноготочия. Но это не томная смысловая пауза, а упавший голос в конце фразы, когда мысль увяла и силится во тьме нащупать какие-то концы и связи. Читать трудно, даже несмотря на увлекательный сюжет.
В Горенштейне есть и мучительность Платонова, и неустроенность Кафки, и словесный блеск Олеши, но он так ни на кого и не похож. Горенштейн — это Горенштейн. Если вы любите русскую литературу, то обязательно его почитайте. Если не любите — то тем более. Но я предупредила, что это эмоционально тяжело и душно.

0    0

Есть такая литература, говорить о которой очень трудно. Не потому, что сказать нечего, а потому что наоборот, мысли теснятся, путаются, опережают друг друга и никак не хотят выплескиваться на бумагу. Писать о такой книге, как сборник повестей Фридриха Горенштейна "Улица Красных Зорь" - труд неимоверный. Впечатления огромные, захлестывают с головой.
Начну с того, что о существовании этого гениального российского писателя я узнала чуть больше года назад, когда познакомилась с его романом "Место", общепризнанной вершиной творчества Горенштейна. Так сложилось, что к советской и постсоветской прозе я совершенно равнодушна., но здесь что-то торкнуло, задело меня, и от горемыканий довольно-таки малосимпатичного героя я не могла оторваться. Именно тогда я поняла, что постепенно прочитаю всего Горенштейна, и вот, настало время для второй книги.
В данном издании представлены четыре повести автора. Заглавная, "Улица Красных Зорь", рассказывает о судьбе девчушки Тони, живущей с матерью и братиком где-то в далеком рабочем поселке. На дворе начало пятидесятых, а значит - война позади, страна начинает возрождаться, но что это сулит семье Тони? "Чок-Чок" - довольно фривольное произведение, то самое "18+", повествует об эротической биографии некого Сережи, типичного мужчины, чья жизнь - это череда побед и поражений на любовном фронте. Две последние повести - "Муха у капли чая" (мой фаворит) и "Ступени" - довольно похожи, так как посвящены темам безумия, взаимоотношений человека с Богом и с обществом, поиска смысла бытия. Впрочем, не этот ли самый поиск - извечная и необходимая тема в творчестве любого серьезного писателя?
Для чего мы живем? Для чего мы коптим небо и топчем землю? В итоге Горенштейн устами своего безумного героя дает ответ: человечество существует, чтобы познавать мир, а человек живет, чтобы быть счастливым. По Горенштейну человек и человечество - это чуть ли не разные виды и уж точно разные сознания, и здесь с ним сложно не согласиться. Человек - существо очень маленькое и эгоистичное, иначе и быть не может, ведь жизнь его длится лишь мгновение с точки зрения вечности. Вот и стремится он к своему личному эгоистичному маленькому счастью. У каждого оно свое: для кого-то - красивое тело сексуального партнера, для кого-то - вкусный обед, для кого-то толстые тома в кожаных переплетах. Человечество же вечно. Его история только началась и исчисляется если и не миллионами лет, то уж тысячами - точно. Человечество живет познанием, накоплением опыта, его цели иные, они сильно отличаются от целей человека. И если отдельный человек попытается эти цели осуществить, или хотя бы осознать, то его непременно ждет беда, то самое безумие, ибо сознание индивида не может вместить в себя сознание вида.
Читать Горенштейна сложно и увлекательно одновременно. С одной стороны, язык, тот самый знаменитый классический русский язык, от которого захватывает дух и по которому плывешь, словно по великой и могучей реке. С другой, истории Горенштейна - это всегда грустные истории, и даже если он дарует своим героям хэппи-энд, то веселее от этого не становится.

0    0

Зачем я это читала? да ещё и до конца. Если первая повесть читается на одном дыхании, то вторая уже менее захватывает, хотя и интересна с точки зрения сексуального становления молодого человека. Но третья повесть уже высосана из пальца, персонаж выморочный и бесцветный. А четвертая повесть – бред сумасшедшего в прямом и переносном смысле. Псевдорелигиозные умствования можно спокойно пропускать. В итоге, половина книги – потерянное время.

0    0