Мягкая ткань. Книга 2. Сукно (Минаев Борис Дорианович) ; Время, 2016

очень странная книга, то проваливаешься в нее и читаешь запоем, а то хочется скорее вымести этим сухие страницы. как пэчворк, лоскутная. и в конце ощущение, что Слава Богу кончилась.

0    0

Всем рекомендую к прочтению. Это неизвестная история нашего народа. Без ложного пафоса. Странно что книга мало востребована.

0    0

Продолжение истории двух еврейских семей и их близкого окружения от момента свержения царя до начала ВОВ. Облегчённая версия "Хождения по мукам". Конечно, сравнивать эти два произведения нельзя, но тому, кто не читал Толстого, этот роман может понравится.

0    0

Прочитала "Батист" затем "Сукно", книга оставляет впечатления моментами, то увлекает, то утомляет. В книге много истории, но последняя глава, где описана Москва 1941 года и героиня Нина бродит по улицам, по 7-й парковой. Как? Улица появилась только в ноябре 1949 года. И сразу всё впечатление на смарку, другие исторические моменты в книге тоже не достоверные. ..

0    0

И язык хороший, и судьбы изображены интересно. Но не могу поставить хорошую оценку, потому что автор испортил впечатление хронологией - прыгает туда-сюда через десятилетия в разных направлениях. То 1913 год, то 1941, то 1927, а потом возврщается в 1918. Берется за одних героев, потом за других, за третьих....Зря автор так сделал. Очень зря...

0    0

Замечательный язык! Замечательный автор.

0    0

Сменился век, сменилась власть, сменилась ткань. Воздушный мягкий батист уступил место прочному надежному сукну. Богатство разгромленной монархии и размах ушедшего социализма. Тонко и метко, красочно и трогательно о судьбах разных людей на изломе эпох. О чувствах и противоречиях, о любви, поиске себя, смирении. Роман прекрасен живостью языка, витьеватостью, какой-то воздушностью, с коей описаны кровавые первые десятилетия эпохи коммунизма. О подлинности, честности, вере и надежде. Спасибо автору за прекрасную, на мой взгляд, чистую и простую русскую прозу!!!

0    0

Книга о революции.

Раньше были истории о подлых белых и мужественных честных красных, затем все истории писались ровно противоположного знака. Правда, она, конечно, посередине. И книга об этом, как мне показалось. Сложное, многослойное произвеление, много нетривиальеых исторических зарисовок, глубокие размышления героев о временах.

Хорошо показан расцвет революционного романтизма. Молодёжь с упоением отдается новым модным течениям, ругая родителей за консерватизм, желая перевернуть весь мир. В этом стремлении столько света, надежды, веры в лучшее! (Тоже самое происходило и происходит с молодежью во все времена.) Конечно, История, делая свое дело, натягивает черное одеяло на эти благие начинания. Молодёжь подрастает и прозревает, пожиная горькие плоды. Часто, уже тогда же, в начале 20-х, но дальше больше.

В наше время можно задаваться вопросом, как возможно такое, что еще вчера думающие, интеллегентные, обеспеченные люди однажды вдруг включились в такую страшную "игру", как они не понимали, что злом добра не преумножить.

В этом романе есть ответы. Скурпулезно описаны домашний уклад, обстановка в городках, отношения людей накануне страшных времен. Все дышало переменами.

...

Если говорить о сюжетной линии, то в сухом остатке книга о переплетении судеб молодых людей в околореволюционные времена. Немного до (штрихами по первой мировой), чуть-чуть после (советский террор и Великая Отечественная), но большей частью самое начало 20-х годов.

Да, всё очень не хронологично. Но совершенно понятно, что к чему. И понятно, почему именно такой порядок повествования. И да, герои евреи, если это важно. Может, и важно.

0    0

Книга очень понравилась. Низкий поклон автору-мастеру.

0    0

Прочитав первую книгу сразу же захотелось продолжить знакомство с творчеством и героями в продолжении романа.Книга интересная, порой сложная. Судьбы сплетенные одной нитью с эпохой, борьба за жизнь и счастье. Все герои очень разные, но они объединены временем и условиями. Рекомендую прочитать, если хочется не просто отдохнуть за чтением, но и подумать и осмыслить прочитанное.

0    0

Есть мнение, что человек раскрывается или проявляет себя истинным образом тогда, когда оказывается в условиях близких к экстремальным, тогда, например, когда одна эпоха сменяет другую, пройдясь по целым поколениям твёрдой и беспощадной поступью.В этом году мне удалось открыть для себя несколько хороших русских романов, в которых эта мысль так или иначе присутствует. Надо сказать, что в чтение книги я втягивался как-то трудно, с некоторым сопротивлением. После "Зимней дороги" и "Авиатора" мне хотелось сделать паузу, обдумать и постараться понять, как человек менялся в новых исторических обстоятельствах, почему он принимал или отвергал изменившуюся реальность. Поэтому еще один роман, возвращающий нас на сто лет назад, меня несколько настораживал, я старался отложить книгу. И все же роман Минаева увлек тем самым потоком жизни, который и составляет саму "мягкую ткань" произведения - судьбы людей в беспощадном круговороте непростых, неоднозначных событий нашей истории, вопросы к себе и к миру: "Как же так?, "Неужели это мы?, "Как мы могли это допустить?".

Даня, главный герой книги, в зрелые свои годы понял, что новая, "сияющая", эпоха не отменяет в людях трусости, хамства или подлости. Человек остаётся человеком, а иначе говоря, он может быть, злым или добрым, коварным или прямодушным, мерзавцем или вполне порядочным. Природа человека не подчиняется декретам и пропаганде. Оглядываясь вокруг, Даня не хочет быть причастным к случившемуся в стране, а ведь и он, и Вера Штейн, с юношеской горячностью приветствовали радикальные перемены революционной эпохи. Манера письма, этот авторский темп, смешивающий в монолитный текст диалоги и описания, внутреннюю речь и повествование, из главы в главу несёт героев книги и читателя через десятилетия сложного XX века. Этот поток, детально восстанавливающий ужас, пережитый русским обществом, рисует часто предельные по своей жестокости ситуации, ставит самые неудобные (например, еврейский) вопросы. Множество вопросов, о вере, о семье, о долге.

Будто укрывая своих героев от страшной реальности, Борис Минаев дает возможность своим героям "отдохнуть" в тепле семейного очага. Пусть семья Каневских разбросана по большой советской стране и даже частично уничтожена, но её члены ощущают себя единым целым, тянутся друг к другу. И это, по Минаеву, один из путей спасения. Только крепкие семейные узы и взаимоподдержку можно противопоставить миру, где все будто сошли с ума, где идёт война своих против своих. Где все виноваты, потому что не видят меры, потому что все дозволено. В этом смысле роман для меня видится своего рода предостережением об опасности, которая поджидает любое общество, ринувшееся в перемены, цена которых - судьбы и жизни миллионов людей. Такие тонкие и хрупкие субстанции как вера, человечность, семейные узы (батист) способны сгинуть в страшные, грубые, суровые времена (сукно). Это столкновение неминуемо ведёт нас к важному выводу: за то, что происходит с нами, с нашим обществом, ответственность несём только мы. Поэтому уроки прошлого - предупреждение для будущего.

0    0

Батист. Сукно. По ткани мягкой

Скользит рука. Как много лет

Прошло, но что-то не в порядке...

Кто виноват? Кто даст ответ?



Поэт, девчонка, жар войны.

Пыл революции. Кошмар.

Преступной Родины сыны

И страх. Морозным утром — пар.



Я дочитал. Провел рукою

По полотну. Ласкает кожу.

Мир изменился. Нет покоя.

Я с миром изменился тоже.

0    0

Наверное, ради таких книг, как дилогия Бориса Минаева "Мягкая ткань", существуют осень и литературные премии. Первая, чтобы неспешно погрузиться в сложную структуру романа, чтобы медленное похолодание за окном заменяло условный батист на не менее условное сукно. А вторые, чтобы номинировать и награждать большой русский роман, охватывающий собой всю первую половину ХХ века, столь горькую для России и мира. Вторая часть дилогии - "Сукно" - собственно, сразу, без раскачки, вводит нас в мир гражданской войны, охватившей всю распавшуюся империю. Разнообразные атаманы и народные есаулы крошили территорию бывшей страны, выделяя себе в наделы "аж два больших уезда плюс ещё три волости", на которых они были всеми ветвями власти одновременно, карая и милуя по собственной прихоти. Вот через заточение в столице такой "народной республики", затерявшейся где-то на Донбассе - большой и явный привет от автора современности - и просидел Даня Каневский, один из сквозных персонажей дилогии Минаева. Автор вкладывает свои мысли в голову совсем ещё молодого беспартийного большевика Даниила: красота и буйство украинской природы на фоне нечеловеческой жестокости массового братоубийства. И чем тише, мягче тон повествования, тем рельефнее ужасы войны, ставшие бытом: расстрелы заложников, резня, погромы. Еврейская тема, которая составила не малую долю первой части саги, вошла в "Сукно" через судьбу уже знакомых нам доктора Весленского и его жены Веры Штейн. На мой вкус, глава "В стене" - одновременно самая страшная и поэтичная во всем романе. Внимательно и иронично описывая быт еврейского местечка Яблуновка, где супружеская пара из двух столиц нашла себе приют на время гражданской войны, Минаев рассказывает о кошмаре ожидания неизбежного погрома как составной части еврейской жизни на Украине. А наряду с этим повседневным ужасом люди давятся по четвергам рыбными костями и доктор Весленский терпеливо спасал тамошних евреев от такой нелепой смерти. Как и всякий гигантский жизненный переворот, революция выявила в людях самые лучшие и самые мерзкие черты: как сказал один из обитателей Яблуновки Янкель Эфрос, "дело не в том, что многих убьют. Дело в том, что это станет МОЖНО". Погром в тот раз прошёл мимо местечка, но вскоре началась эпидемия тифа: бедствия войны... Но тогда Весленские выжили и на деньги евреев Яблуновки купили квартиру в Киеве. И вот следом за автором мы уже в Киеве лета 1933 года, разгар Голодомора: забытой трагедии, на которой сейчас спекулируют политиканы двух государств. Но у Минаева весь мрак тотального голода выражен в судьбе подобранной на киевской улице Весленским поселянки Марии и её сына Сашеньки, которых доктор спас от неминуемой смерти, буквально насильно спрятав их в лаборатории своей больницы. Описывая войну, резню, голод, Минаев не нагнетает, он просто говорит: смотрите, вот такие жизнь и судьба у людей и новой страны под названием СССР. Так же без надрыва автор рассказывает о судьбе семьи Блюминштейн в оккупированном немцами Киеве в сентябре 1941 года: мы, читатели, хорошо знаем, к какому Яру собрался провожать своих пациентов доктор Весленский... И снова флэшбэк автора: новая Москва 1923 года, счастливые и успешные братья Каневские, расцвет НЭПа, обширная культурная программа, вечное движение. Странный адюльтер Дани со своей первой любовью - Мари Витковской - знакомой нам ещё по "Батисту", тягомотный судебный процесс над антрепренерами-растратчиками и аплодирующий приговору суда Маяковский: такой коллаж событий и персонажей под силу создать разве что Родченко или Густаву Клуцису, а у Минаева получилось, только в прозе. И снова большая глава, посвященная евреям в России и, как сказал оперуполномоченный ГПУ с простым именем Иван Иванович, "мистическому, антижидовскому, он присутствовало в некоторых людях". Чекист цитирует деникинского офицера: "Этот новый жгучий антисемитизм родился из потребности объяснить, не столько другим, сколько самим себе, почему случилась революция, и с точки зрения этого офицера ответственность за случившееся несли прежде всего инородцы... но прежде всего, конечно, евреи, именно они, с его точки зрения, были микробами, подточившими здоровое тело. И чем больше такие офицеры приходили в отчаяние от сбивавшего их с толку окружающего мира, тем более патологическим становился их антисемитизм". Абсолютно убийственная и честная фраза, ни капли, увы, не потерявшая актуальности и в наши дни, когда ненависть к евреям, да и прочим ДРУГИМ, стала трендом и далеко не маргинальным явлением в интеллектуальном дискурсе. То, что было патологией, превратилось в норму в сентябре 1941 года в том же Киеве, несмотря на уверения опера из ГПУ, что "все это кончилось, все это прошло, навсегда, навсегда, и все, и все". 1938 и другие годы: ясно, что репрессии не пощадили самого успешного и фанатичного большевика из большой семьи Каневских - Милю: его с женой арестовали, а их дочь Нина оказалась у родственников в цветущем Кременчуге, пересидела это время, как её дядя Даня на год после ареста брата просто исчез в подмосковной Малаховке. Молох истории показан у Минаева как древнегреческий рок, соединяющий и разбивающий биографии и людей. 16 октября 1941 года Нина оказалась в Москве: знаменательная дата, день массовой московской паники, когда угроза сдачи Москвы немцам была велика, как никогда. А сам роман "Сукно", как изящная виньетка, огибает история простого крестьянина Матвея Савченкова по прозвищу Горелый за его смуглость, прошедшего германскую войну 1914 года пекарем в наших частях в Галиции. Так и переплелись, спустя десятилетия, две семьи, где-то в районе Пречистенки и Остоженки. Огромное, многоформатное полотно Минаева никого и ничего не забыло, каждому герою если не прорисовало, то наметило его неизбежную линию жизни: наверное, и в этом тоже заключен секрет хорошей и умной прозы. Не разорвать такую ткань.

0    0

Большое спасибо за потрясающую книгу. Повествование захватывает и увлекает.Конечно же есть надежда, что автор напишет продолжение романа.

0    0

Продолжение интереснейшего романа Бориса Минаева, рассказываю о книге на видео.

0    0

Мне нравится Минаевская манера - флегматичная, и в то же время немножечко разухабистая. А еще у Бориса Дориановича прекрасное чувство юмора. Хороший писатель и очень интересный человек.

0    0

Прикрепляю изображения первых страниц книги.

0    0