Книга: Аксенов (Петров Дмитрий Павлович) ; Молодая гвардия, 2012

В этой книге количество ошибок и неточностей просто зашкаливает! Пастернаковская Лара становится Лорой, колымские зэки кАлымские. Но это еще пустяки: Гекльберри Финн путешествует с негром по имени... Том! А по содержанию получается, что Василий Аксенов главная и центральная, просто величайшая, фигура русской истории и культуры ХХ век, не меньше.

0    0

Аксенов был и есть и будет триумфатором не только русской, но и мировой литературы. Но главный вклад он внес именно в литературу русскую. Начиная с первых повестей и заканчивая романом "Таинственная страсть", он не только показал как живут, но и за чем живут, для чего живут его герои. Василий Павлович отличный стилист, его языком могут писать далеко не все. Это удалось автору ЖЗЛ. Он показал эпоху, в которой жили наши родители, показал в контексте своей судьбы и судеб миллионов, живших под постоянным политическим и цензурным контролем.



Книга Петрова об этом. Недаром серия называется "Жизнь замечательных людей". Василий Павлович Аксенов - человек поистине замечательный в своих книгах и поступках. Даже если Петров и политтехнолог, важно не это, а то он написал эту книгу. Не поосторожничал. Не побоялся. А написал. Уж больно резко Аксенов высказывался о власти не только при советах, не только из-за границы, но и после распада Союза.



Петров был знаком с Аксеновым и работая над книгой старался собрать воедино мнения о нем писателей: как друзей, так и врагов. Это хорошо. Потому что другом Аксенов был верным. И многие пронесли дружбу с ним через всю жизнь. Рассказы о ней так же трогательны, как рассказ о Васе-малыше, что с тряпичным слоном в руках вошел в дом к родственников, у которых жил, пока родители сидели. И о встречах с мамой – в Магадане, и с отцом в Казани – спустя годы разлуки. И о его любви. И о его жажде свободы. И о его постоянной, бесконечно работе над текстами и над собой.



Да, во многом эта книга - ода Аксенову. А зачем писать про человека, который тебе не интересен? Ода эта адекватная и звучная. Думаю, Петров добился этого потому, что он не литературовед и не критик. Это дало его слову легкость, а перу свободу.



"Аксенов" Петрова читается легко и непринужденно. Это еще один плюс для тяжелого жанра биографии. Тем более, что это первая биография Василия Павловича. И уже потому только заслуживает читательского внимания. Но главное – потому, что это очень хорошая книга.



В конце замечу, что Аксенов был и остается в центре внимания читателей и критиков. Но критика должна быть обоснованной. "Московскую сагу" много ругали. Но читатели возвращаются к ней снова и снова. Это не случайно. Больно часто мнения критиков расходятся с мнением читателей.



Критики листающие, а не читающие и книгу Петрова, и книги Аксенова попадают впросак. Мягко говоря. Показывают, что ими движет не стремление к объективности, а другое - темное - чувство. Слишком много еще живо неприятелей Аксенова, нападавших на него при жизни. Не удивлюсь, если теперь они выберут мишенью Петрова.



Печалят грубые слова Топорова о "Москве Ква-Ква". Но Аксенов выдерживал давление советской критики и КГБ, выдержал и хамство постсоветских злопыхателей. Надеюсь, выдержит и Петров. А Аксенов останется классиком нашей литературы.



Рекомендую. Эта настоящая книга – про настоящего «замечательного человека».

0    0

«Беда, коль сапоги начнет тачать пирожник», а биографию писателя будет сочинять восторженный клеврет, стремящийся доказать собственную правоту путем подробного пересказа содержания произведений своего кумира. По счастью (или наоборот), не всех, но значительной части. Да, напичканная автобиографичными (нередко с приставкой псевдо-) коллизиями проза Василия Аксенова к этому, конечно, располагает, но про чувство меры Дмитрию Петрову забывать было не след. В итоге же, написанная им биография больше смахивает на адаптированную автобиографию «совкового» супермена, который в огне жарких объятий Степаниды Властьевны упрямо не горит и в половодье чувств, захлестнувших литератора-эмигранта, не тонет.



Неудивительно поэтому, что ни о каком мало-мальски адекватном критическом разборе творчества писателя говорить не приходится. Судите сами: «Аксенов сделал то, чего не бывает. Вернулся. Причем не только в Россию, <…> но и в литературу. С триумфом! <…> называть Аксенова чемпионом литературы – значит рисковать. А как иначе? И остается просто сказать: для меня он – чемпион. И я один. А если вы не согласны, то по праву». Проще говоря: я так считаю, а кому не нравится – пожалуйте в сад и слушайте там.



Простите, г-н Петров, «Москва Ква-Ква» (по меткому определению Виктора Топорова, «старческий маразм, кое-как замаскированный под политический гротеск») - это триумф? Смердящая протухшим мылом «Московская сага» - это триумф? Или, быть может, отвергнутый зажравшимися американскими издателями magnum opus «Кесарево свечение» - в самом деле «роман тысячелетия»? Для Петрова это, по его собственным словам, не вопрос: Вася – чемпион! И точка. Оле, оле-оле-оле…



Вообще, Дмитрий Петров, как легко догадаться, не литературовед (ну, если только в собственных фантазиях), не критик, а, как это сейчас модно говорить, «политтехнолог». Только протекция Дмитрия Быкова, благоразумно отказавшегося от чести продолжить топтать биографическую стезю, помогла ему получить заказ на книгу об Аксенове для серии «ЖЗЛ». Впрочем, даже для политтехнолога г-н Петров продемонстрировал нечто удивительное. Сравним два схожих фрагмента:



«…все равно три дня в августе девяносто первого останутся самыми славными днями в российском тысячелетии, как чудо сродни Явлению Богородицы» – так написано у Аксенова в «Новом сладостном стиле»



«…всё равно три дня в августе 93-го останутся самыми славными днями в российском тысячелетии, как чудо сродни Явлению Богородицы» – так цитирует данный отрывок Дмитрий Петров.



Это в чьем же облике явилась Богородица? Руцкого? А какая разница между «славными днями» 91-го и 93-го (пусть и не августовскими) объяснять зарапортовавшемуся «политтехнологу» Петрову, думается, не нужно. Что же это тогда, классическая оговорка по Фрейду, беспринципность вкупе с невежеством или «ностальгия по настоящему»?

0    0