Моя борьба. Книга первая. Прощание (Кнаусгор Карл Уве) ; Синдбад, 2019

Первая книга знаменитого автобиографичного цикла норвежского писателя , отличается максимально возможной фиксацией мельчайших деталей жизни автора , практически документальным стилем повествования . Казалось бы странно , что обычные воспоминания о детстве и подростковом периоде , отношениях с родителями способны вызывать такой живой интерес . Видимо это происходит именно из-за обычности всего описанного ; опыт , страхи , сомнения автора читатель может примерить на себя .

0    0

Карл Уве Кнаусгор - крутой норвежский писатель, который, надеюсь, обретет должную популярность и в России. Цикл "Моя борьба" - впечатляющая автобиографическая эпопея, которая не оставит равнодушным никого из читателей своей честностью и бескомпромиссностью погружения в жизнь этого писателя. Очень надеюсь, что на русском языке будут изданы все шесть томов, с нетерпением ожидаю продолжения.

0    0

С точки зрения жанра "автофикшн", к которому относят "современного классика" норвежского писателя Кнаусгора, звезду европейской литературы, два тома семитомника которого вышли на русском, у меня много вопросов и сомнений. Автофикшн как формат, как жанр все-таки предусматривает чуть более глубокое личное погружение, более подробное всматривание в свою жизнь, чуть более укрупненную оптику. Здесь же перед нами вполне традиционный роман с достаточно вольной структурой и упором на внутренние, да и внешние тоже, переживания героя.



Если говорить про автофикшн, то не раз я ловил себя на грубоватом, впрочем, сравнении, что Эдуард Лимонов писал и глубже, и живее, и талантливее, и, что главнее в этом жанре, — оригинальнее. Его "Эдичка" недостижимая высота автоискусства. Прости, Карл Уве.



Но Кнаусгору я признателен за открытие того, насколько отношения с отцами и потеря отцов, их уход, могут у людей быть похожими. Его, как бы сейчас сказали, токсичный, суровый, неласковый, неразговорчивый отец, который пытается наладить хоть какие-то отношения с сыном, но в итоге терпит крах даже в отношениях с миром и теряет, буквально, как из горсти легкую шелуху, все человеческое, свою семью, и жизнь, и душу, и в итоге гибнет. Его неизбывная на десятилетия травма, которую он не может объяснить, его прощание с отцом, попытка понять его. Все это страшно и страшно похоже на то, что было у меня, что переживал я. Пишу сейчас это, а у самого затылок в мурашках. Но я так же ходил и несколько месяцев чуть ли не каждый день плакал, плакал, без остановки плакал.



Что же произошло с нами, что поколения конца прошлого века и наше поколение начала XX настолько разошлись в жизнях и понимании мира? Как об каменную стену. Тотальный разрыв отношений, невозможность понять и примириться, хотя мы... мы вроде бы даже не ругались.



Мысль о столкновении эпох в нехитром автосюжете мне пришла в самом конце книги, когда из столицы братья, живущие легкой жизнью, модные, прогрессивные, один дизайнер, другой писатель, приехали в дом умершего отца и увидели там бабушку. Почти выжившая из ума, подсаженная на алкоголь, почти девяностолетняя бабка привыкла к одиночеству, и вместе с тем боится одиночества. Когда она встает со стула, с ее платья капает моча, но она не замечает этого, а предлагает мальчикам подогреть кофе.



Ее молодость и красота помнят первую мировую войну, а теперь ничто в мире не помнит ее, не знает, не держит. Кажется, она слишком долго живет или время слишком быстро бежит. Но внук стоит, растерянный и рыдающий, он не знает, что ему с ней делать.



Книга написана слезами, но и характером. Мне удалось увидеть в ней не просто частную историю, а услышать шевеление эпох и времен, его громадных неостановимых пластов и плит.

0    0