Книга: И хлеба, и роз! (Патерсон Кэтрин) ; Лабиринт, 2023

Обожаю «Мост в Терабитию» и как увидела новую книгу сразу купила! Отличная, очень уютная, иллюстрации отлично дополняют сюжет!

0    0

ПРОДОЛЖЕНИЕ.
Боюсь утомить читателя моей рецензии отсылками к тексту, так что с этого места об иллюстрациях. Буквально пару слов. Мне очень нравятся работы художника Алёны Наливкиной. До такой степени, что имеющийся у меня «Таинственный сад» с иллюстрациями Ингпена с радостью сменила на вариант из серии «Про девочку, которая…» с Наливкиной. И здесь фамилия иллюстратора была для меня соблазнительной приманкой. Но, видимо, тема забастовки не вызвала у художника особого вдохновения. Во-первых, на 328 страниц текста полосных иллюстраций всего 14!!! Правда, по страницам разбросано много мелких рисунков, но они несколько однообразны и малоинформативны (ботинки, часы, молотки, другая утварь разного размера…). Беда не в том даже, что маловато, а что немножко поверхностно. Вот, например, мальчик в той самой «рясе». Выглядит так, будто в халат запахнулся, а эта одежда иного совершенно покроя. Более всего удивила иллюстрация со страницы 103. Я решила, что девочку окружают какие-то классные дамы или дамы-попечительницы, представительницы среднего класса. Таки нет. Это бедные женщины с ткацкой фабрики. Да не просто бедные, а нищие, для которых лакомством является капустный лист, которые пускают на постой в свою квартиру ту самую литовскую семью и вынуждены жить в такой тесноте, что девочка Роза делит постель с чужой «бабушкой Ярусалис»! На рисунке ухоженные, тщательно причесанные и нарядно одетые светские дамы. Немного ложное представление создается об атмосфере, в которой существуют герои.
Такое впечатление, что художнику не хватило и времени, не только настроения. Поэтому в ход шли и наброски, эскизы… Иначе чем объяснить, что в книге размещены на с.185 и 191 практически одинаковые композиции, только одна иллюстрация насыщена деталями. Очевидно, что первая представляет собой вариант второй. Ну несолидно, честное слово, для книги такой, прямо скажем, немалой стоимости.
Что сказать? Обидно немного за автора, да и за художника. А вот за переводчиков, редакторов, корректоров стыдно.
Советую ли? Боюсь сказать что-то определенное. Тех, кто любит Паттерсон, да еще и историей интересуется, все эти недостатки книги, наверное, не остановят. А вот остальных…
Очень хочу, чтоб это издание стало единственным в серии, созданным так небрежно, так неуважительно к читателю и к самим себе. И желаю успехов замечательному проекту.

0    0

Я очень ценю затеянные Лабиринтом серии «Друзья-приятели» и «Про девочку, которая…». И за возвращение ранее изданных книг из «золотого запаса» детской литературы разных стран (порою подзабытых), и за открытие новых произведений отечественных и зарубежных писателей, впервые представленных читателям.
Обрадовалась я и книге проставленной Катрин Патерсон, продолжившей серию «Про девочку, которая...». Но радость оказалась изрядно испорченной…
Впрочем, всё по порядку. Кэтрин Патерсон («Мост в Терабитию», «Великолепная Гилли Хопкинс», «Иакова я возлюбил») в особом представлении не нуждается. Ее книга появились на русском еще в далеком 1982 году. Автор равно сильна в произведениях камерных и в остросоциальных. К последним относится повесть «И хлеба, и роз!»
Очень здорово, что автор сопроводила основной текст исторической справкой. Это дает возможность ощутить дыхание времени. Сюжет повести разворачивается на фоне эпизодов масштабной забастовки 1912 года в городке штата Массачусетс, о поддержке забастовщиков другими городами, о судьбах иммигрантов, съехавшихся в Америку со всего света. Забавно было прочесть в отзывах, что автор не принимает ничью сторону. Мне позиция автора показалась ярко окрашенной и исполненной сочувствия к людям, которые мужественно отстаивают свое право на достойную жизнь, на мечту.
В центре сюжета дети, девочка и мальчик. Они различаются не столько своим положением, сколько умонастроением. Если мальчик живет одним днем и его главная забота — где бы поесть и приклонить голову, то девочка уже ясно осознает цель — учиться, чтоб выбраться из беспросветного существования. Как они встретились, что с ними происходит — следить за этим интересно, автор умело завладевает читательским вниманием, вызывает сочувствие к героям. То есть, замысел автора хорош, и с задачей своей Паттерсон вполне справляется. Автор, но не издатели, увы!
Перевод выполнен Светланой Панич и Любовью Сумм довольно небрежно, торопливо, не очень профессионально, корректоры и редактор тоже отнеслись к тексту без должного внимания. А потому он грешит опечатками и грубыми ошибками буквально с первых страниц.
Книга начинается, практически, с речевой характеристики одного из главных героев. Мы слышим его мысли. Мальчик необразован, потому речь его грубовата, но всё же можно было найти более подходящие синонимы вместо несколько неуклюжих слов переводчиков «болючие» (укусы крыс) и «скапустился» (умер). Тем более, что Джейк тут же выражается довольно высокопарно («смердит»). Скорее, так могла бы сказать деликатная отличница Роза, но как раз она говорит «воняет». Хммм… Немного нелогично. Ладно.
Примерно то же самое происходит с другими героями. Скажем, некий Анджело, харизматичный «сознательный рабочий», итальянец, один из заводил стачки выражается правильно и даже местами изысканно: «Мы возвращаемся, парень, встанем в пикет. Попробуем уговорить этих паршивцев не возвращаться после обеда на работу» (с.15) (синонимов к глаголу тоже не нашлось). Или: «… мы позаимствуем у него на вечер штаны и рубашку» (с.37). И вдруг он с тем же собеседником говорит как человек, плохо владеющий не родным ему языком, то есть переводчики имитируют у него сильный акцент: «Будем не пускать этих продажных шкуров» (с.50)(???!!!).
Вызывает некоторое недоумение лозунг, который скандирует толпа забастовщиков: «Недоплатил! Все выходим!» «Недоплатил» — немножко слабовато для поднятия бунта, нет?
Теперь о совсем грубых ошибках (а книга, заметим, детская). Например, о несогласовании слов в предложении по падежам: уже на с.18 встречаем предложение: «Только убегать от бьющих по ним потокАМ воды».
На странице 19 встречаемся с учительницей мисс Финн, но на той же странице, десятью строками ниже, она превращается в мисс Финч (!!!).
А уж слово "раздобыться" (карточкой) (с.169) и вовсе изобретение переводчиков, незаконное дитя от слияния слов "разжиться" и "раздобыть".
Кстати, переводчики любят феминитивы: на с.48 предстаёт «пекарка». Не спорю, для украинского языка слова «пекарка», «лекарка» привычны, но вот на русском мне пока такое не попадалось.
С именами собственными тоже обнаружилась небольшая проблемка. Литовскую женщину кличут почему-то «бабушка Ярусалис» (иногда она странноватым образом названа «бабушка Я.», но где ж это видано, чтоб фамилия литовки конталась на «–с»?! Такое возможно только для мужчины. Фамилия литовской женщины оканчивается на «-не», девушки — на «-те». Соответственно: Вайткевичюс, Вайткевичюне, Вайткевичюте. Да и сама фамилия для литовцев странно звучит. Как бы ни было в английском оригинале, переводчик обязан найти правильные соответствия, иначе полная чепуха получается.
Вот, скажем, укрылся герой в католическом храме и переоделся в… рясу. Простите меня, но ведь ряса — одежда православного священника или монашеская одежда. А облачение «папистов» (лексика Джейка) — сутана, вообще-то. Откуда ж ряса там взялась?
Не вполне допустимым кажется и применение современных речевых оборотов, не употреблявшихся в описываемый в книге период, вроде: "Забастовка -- это тебе не балду пинать"
ПОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.

0    0