Вблизи поэтов Мемуары Ахматова Мандельштам Пастернак Лев Гумилев (Герштейн Эмма Григорьевна) ; Редакция Елены Шубиной, 2019

Лев Гумилёв, разве поэт? Он же историк, а Николай Гумилёв его отец, поэт.

0    0

Мемуары Эммы Григорьевны Герштейн читать увлекательно. Интерес к личной жизни, к быту больших художников всегда привлекал внимание. Для одного пикантные подробности из личной жизни Осипа и Надежды Мандельштам, Анны Ахматовой, Бориса Пастернака, Льва Гумилев и целого ряда других известных личностей станут поводом посмаковать сплетни и позлорадствовать, для другого — сделают любимого поэта живым человеком, заставят вспомнить знаменитую ахматовскую строчку «Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда», взять в руки заветный томик и почитать любимые стихи.

0    0

#конкурс #творческаяосень
Одна из главных удач Эммы Герштейн – в своих мемуарах ей удалось написать портрет того страшного времени, в которое жили и создавали свои шедевры герои ее книги. На страницах мемуаров читатель встречается не только с Анной Ахматовой и ее сыном Львом Гумилевым, Осипом и Надеждой Мандельштамами, Борисом Пастернаком, но и с Виктором Шкловским, Велимиром Хлебниковым, Марией Петровых, Николаем Харджиевым, семьей Ардовых (в которой вырос известный актер Алексей Баталов), Корнеем Чуковским, Борисом Эйхенбаумом, Ильей Эренбургом и множеством известных деятелей культуры того времени. В ходе повествования иногда в двух-трех строках рассказывается о самых обычных людях, от которых не осталось ни архивов, ни каких-либо других материальных свидетельств их жизни: старичок, возмущающийся, что с московских бульваров убрали все скамейки и арестованный за это; московская публика 1934 года, слушающая пластинки в павильоне в Парке культуры и отдыха, болеющая за исполнителей не менее азартно, чем болельщики на футбольных матчах, – люди, про которых Эмма Герштейн пишет, что они исчезли навсегда после периода сталинских репрессий и Великой Отечественной войны.
Читая эти горькие страницы, понимаешь, как трудно было сберечь в то время и человека, и оставшийся после него архив. Работы, написанные рукой автора, называли «автографы», и самого факта хранения «автографа» было достаточно для ареста и отправки хозяина квартиры в лагеря. «Автографы» летели в печку при первых признаках, что в дом могут прийти с обыском. В дом, где хранились рукописи, лишний раз боялись заходить сами авторы этих рукописей. Тем не менее, были люди, которые старались сберечь то, что впоследствии будет признано шедеврами русского литературного фонда. Что-то уцелело, потому что не было сожжено. Наследие сгинувшего в 1938 году в лагерном пересыльном пункте во Владивостоке Осипа Мандельштама сохранилось благодаря его супруге Надежде Яковлевне – она прятала рукописи и, обладая феноменальной памятью (она знала около 30 языков), многие стихотворения погибшего мужа помнила наизусть.
Эта книга познакомит читателя не с бронзовыми фигурами классиков, а с живыми людьми, участниками литературного процесса того времени, на долю которых выпало столько бед и страданий.
Книга написана прекрасным живым языком. Хорошо издана. Содержит небольшие подборки интересных фотографий. В книжном шкафу займет достойное место на полке мемуарной литературы.

0    0