Книга: Бен-Гур (Льюис Уоллес) ; ВЕЧЕ, 1880

Это было сложно. Исторические книги должны быть дозироваными и сугубо добровольными.
Мне Бен Гур достался в ТТТ, как самая ожидаемая экранизация.
Про книгу 19 века, считающуюся классикой, нельзя сказать, что это провал.
До для меня получился именно провал. Читать было скучно. Хотелось перевернуть страницу и попасть в книгу Булгакова.

0    0

На мой взгляд, главная задача исторического романа - это даже не точное изложение фактов, (для этого нужно обращаться к источникам) а полное погружение читателя в описываемую эпоху. И Лью Уоллесу это несомненно удалось! Описания быта, костюмов, интерьеров и пейзажей настолько "вкусные", что просто невозможно оторваться. Атмосфера времени передана очень искренне, нет ощущения фальши. К этой книге, несомненно, захочется вернуться.

0    0

Пусть я, возможно, неуч, но вздох облегчения раздался у меня в самом конце, когда стало понятно, что Бен-Гур и Иуда Искариот два разных человека. Весь роман болеешь за героя, со всех сторон положительного, разве только что наивности в нём дюже через край — вот как, например, можно было находясь в опале идти к слуге отца и полагать, что он, Бен-Гур, вправе требовать с него всё нажитое богатство? Ты же не можешь раскрыть имя, ни подтвердить его, да подтвердить могут лишь твои враги, которые лишь только узнают, что ты жив, сразу упрячут тебя в темницу, если не хуже? Или в конце ещё одна несуразность была. Может быть, я что-то упустила, но с чего Иуда думал, что Эсфирь изменила ему, когда он её в блеске египтянки вообще перестал рассматривать как возможную спутницу жизни? Так вот, болеешь за него весь роман, а сам голову ломаешь, как такой хороший человек вдруг возьмёт да и предаст Христа? Да и у Андреева (тот ещё «документальный» источник, ага) Иуда описывается жутким уродом, а тут — кардинальная противоположность.
Ещё одна особенность у романа — длинные диалоги — пожалуй, послужила мне на пользу. Там герои реально слушают друг друга, и только потом, с непременным предисловием вежливости («Да, мудрый такой-то такой-то, ты говоришь так, но послушай, что известно мне об этом деле» и т. п.) начинают высказывать свою точку зрения, или вообще отвечать. И сам тоже как-то начинаешь дослушивать людей, которые с тобой о чём-то говорят. Не то чтобы мы привыкли перебивать друг друга, а просто живая речь более обрывистая, это нормально, но если поставить эксперимент и дослушивать все аргументы человека до конца, а потом выдвигать свои — здесь и память тренируется, и внимательность, и людям приятно, и у твоих слов тоже какой-то больший вес образуется.
Великая досада была, когда автор сказал, что камера была заражена проказой. Казалось бы, что ничего не может быть хуже — а нет, может. И как-то даже о Христе не подумалось, как о возможном исцелителе. Может быть я отвык от эпических повествований, но если вначале всё шло довольно бодренько, пусть и на неспешных верблюдах по пустыне, то потом, несмотря на быстроту скачек, забуксовало. Именно поэтому не десятка.
Но ещё хочу сказать, что мне повезло с переводом: я хотела найти именно тот, в котором слышала некогда отрывки романа по радио "Звезда" — и это оказался перевод Засецкой, всеми нахваливаемый. Совсем недавно его, кажется в очередной раз редактировали, но мне попалась именно та, звездовская редакция, с прекрасным слогом!

0    0