Книга: Разведка боем (Василий Звягинцев) ; Звягинцев Станислав, 1996

Замечательное продолжение известной серии. В этой части Звягинцев ещё не слишком много философствует, что станет избытком в дальнейшем.Рекомендую…

0    0

Б/у, состояние хорошее.

0    0

Разумеется, ничего эдакого Андрей Андреич в виду не имел, и помыслы были самыми чистыми: мол, не дело светлому лику вождя мирового пролетариата на грязных купюрах прозябать, да участвовать в сомнительных операциях по распределению и перераспределению материальных и нематериальных благ. Полагаю, именно в такой интерпретации и восприняла бдительная советская цензура данную фразу. Как иначе? А то ведь бог знает, что можно подумать, если оторвать ее от контекста. Например, что поэт предложил – ни много, ни мало – отстранить лучшего друга детей и печников, отца-основателя Общества чистых тарелок от того щедрого финансового потока, который вливал в нашу революцию не то проказник-кайзер, не то сама всемирная закулиса, дабы окончательно задвинуть матушку Рассею на задворки истории.
Впрочем, связанное – волей или неволей – Андреем Вознесенским лыко пришлось бы как нельзя более кстати в строку Василию Звягинцеву. Ибо его трактовка (на мой взгляд, интереснейшая) личности Ильича ничуть не менее пафосна, чем нимб и крылышки героя книг Зои Воскресенской, но только с обратным знаком. Скорей уж Петя и волк в одном флаконе из «Бесов» Федора Михайловича (недаром прототип так не любил этот роман). Гений желания, гений воли, способный саму реальность изогнуть под свои прихоти. Одна из моих пациенток рассказывала про своего дедушку, который во времена оны принимал надзор над учебными заведениями из ослабевших рук Ильи Николаевича и был вхож в семью. Мол, все дети были как дети и только Володя капризен сверх всякой меры. Чуть что не по нему – падал на пол и бился в истерике – чем не симуляция эпилептического припадка? У них вообще куда больше общего, чем можно предположить. С тою разницей, что ФМ своих бесов на бумагу выпускал, а ВИЛ – в окружающую действительность.
Конечно, под пером Звягинцева Ленин обрел черты демонические и карикатурные одновременно («Слово» «расстрелять» он произносил с особенным чувством, как влюбленный юноша при каждом удобном случае произносит имя предмета своей страсти). Но такова уж видно была реакция автора на запредельную плакатную сусальность образа, к коему он посмел прикоснуться. В результате икона обернулась дьявольской фантомашкой, а читатель получил очередную уникальную возможность убедиться, что мир далеко не всегда таков, каким его малюют.
Пожалуй, наиболее близок к «лениниане» Василия Звягинцева рассказ Андрея Лазарчука «Мумия», казавшийся мне некогда злопыхательским пасквилем на священный труп мудрого и родного вождя, а ныне представляющийся всего лишь грустной констатацией факта. Бывают, знаете, такие мертвецы, которые и впрямь питаются человечиной.
Что же касается самого романа «Разведка боем», то автор успешно продолжает гнуть свою линию, натянутую, как струна и до сих пор не провисшую ни на одном из участков. Симптомы сериальности проступают все отчетливей: эпос явно распадается на отдельные эпизоды. Но так оно, быть может, и к лучшему: глядишь, на дольше хватит.

0    0