Человек из ресторана (Шмелев Иван Сергеевич) ; Художественная литература, 2019

Первое правило отличного лакея: быть почти незаметным.
Мягкие ковры застилают зал. Ослепительные люстры подчеркивают роскошь ресторанного убранства. Приятная ненавязчивость музыки ласкает слух. Гости приходят расслабиться и отдохнуть. К чему им мельтешение чужого лица, к чему им забивать головы о том, что рядом с ними, раболепствуя, снует взад и вперед та же плоть и кровь, та же душа, может, более возвышенная, то же тело, может, более израненное...
Совершенно особенное ответвление русской литературы - истории маленьких людей, в разных формах и вариациях, встречаются так часто. Отчего? Может быть, от удобства. Прибегая к выражению глубокого, необъятного, через слова и поступки людей малых, незаметных, можно воздействовать на читателя гипнотически. Сопереживать, чувствовать сопричастность - какая-то русская характерная черта. Нам бы выстрадать, и через страдание поймем и примем.
Все это к вопросу о "широкой русской душе"? Не знаю. Но скажу, что каждый из "маленьких" людей прочно оседает на каком-то пограничном, подсознательном уровне. Вот идешь вместе с ним по метели до небольшой квартирки, снег так и валит за пазуху, а радуешься, что живой, что ноги носят. Многого не надо - вон, свет в родном оконце, - и то отрада после трудового дня. А коли что плохое случится - так в шикарном ресторане служим-с, там люди видные, помогут, ведь как не помочь?
Второе правило отличного лакея: быть практически незаметным.
Господа приходят и уходят, и при всей их напыщенной важности и беспечном разбрасывании денег невозможно оставаться слепым к их несуразности и порочности. Они-то, вестимо, господа, но, как мы успеем убедиться, господа не всегда равняется людям.
И когда приходит беда, а за одной - другая, было бы очень кстати себя распустить.
Но он - только слуга, и слуга превосходный. Кто из гостей станет думать о том, что у слуги есть какие-то чувства?
А он, может быть, от боли и скорби выть хочет. В руках тарелки дрожат. Разобьет. А лицо каменное. Вот и скорбь лакейская.
Замечательное произведение. Тонкое и печальное.
В мире, где так почитается быть выделяющимся, были и есть люди, удел которых - растворяться в угоду остальным. (К слову, предлагаю понимать утверждение применимо не только к слугам...)
Но если человек будет действительно хорош в своей незаметности, как ему выживать в реалиях осязаемого горя?
И вся-то жизнь моя - как услужение на чужих пирах... И вся-то жизнь - как один ресторан. Словно пируют кругом изо дня в день, а ты мотаешься с блюдами и подносами и смотришь за поглощением напитков и еды.Третье правило отличного лакея: быть...
Незаметным.
Хороший лакей - редкость, и большой труд надо приложить, чтобы из обыкновенного человека лакея сделать по всем статьям, потому что обыкновенный человек по природе своей приспособлен для натурального дела и имеет свой обыкновенный вид, как всякий обыкновенный человек. А лакей - он весь в услугу должен обратиться, и так, что в нем уж ничего сверх этого на виду не остается.

0    0

Вот она - любимая тема русской классики - проблема "маленького" человека. И на самом деле не зря эту тему так любят наши классики. Это же простор для фантазии! Сколько тут трагедии, драматизма! Сколько боли и непонимания! Но при этом - сколько силы и терпения! Ведь не каждый человек сдюжит такое к себе отношение. И не удивительно, что люди восстали...Сколько можно это терпеть?
Отлично показана в книге грань между сословиями. Причем подчеркивается именно негативная сторона уважаемых господ высшего сословия. Они разбрасываются деньгами, напиваются как свиньи, гуляют с "грязными" девицами, вытирают ноги о людей низшего ранга, будто это какие-то животные. А бедные люди это терпят и подчиняются. Подчиняются этим гнилым людям, хотя сами на голову их выше по духовности, чуткости, человечности.
Всё больше и больше влюбляюсь в творчество Ивана Шмелева. Буду с удовольствием продолжать знакомство.

0    0

Самое забавное было увидеть в конце повести дату написания — 1911 год. Потому что во время чтения возникло и не отпускало ощущение, что речь идёт о 1915-16 гг. И всё как будто говорило об этом периоде истории России: и упоминания о войне, и революционные брожения, и вообще весь дух книги был оттуда, из преддверия революционного. А оказалось, что это был вполне мирный период, и как раз на самый спад пошла революционная активность, и войны никакой не было вот уже добрых шесть лет. Наверное замысел этого произведения у автора возник либо в годы русско-японской войны, либо ненамного после её окончания (и тут же иду проверять это своё предположение и ничего не нахожу — хотя, может быть просто плохо искал).
В центре внимания автора (и читателя) находится «маленький» человек Яков Софронович, работающий официантом в ресторане. Казалось бы, ну что официант, что можно вытащить привлекательного и интересного для читателя из этакого неказистого персонажа? Однако Иван Шмелёв проделывает всё это вытаскивание с изрядным мастерством. И дело даже не в том наборе событий и происшествий внутрисемейной жизни главного героя и членов его семьи, и даже не в тех ресторанных сокровенных тайнах, которые приоткрывает читателю автор устами своего героя. А прежде всего (по крайней мере для меня — прежде всего) привлекает сама форма — повесть написана от «Я» рассказчика и одновременно главного героя. Т.е. перед нами некий внутренний монолог, в котором Яков Софроныч говорит нам обо всём подряд, что его тревожит в данный момент или в эти дни — и тут мы узнаём и всю подноготную ресторанной разгульной жизни богатеев, и грязное похабное закулисье «кабинетной» и «будуарной» возни, и все чаяния и мечтания самого Якова Софроновича, и судьбы его детей и супруги, и жизненные мелочи причастных к существованию семьи нашего визави людей. Причём, поскольку этот рассказ идёт от внутреннего «Я» героя, то и по форме Шмелёв сделал повествование очень близким к тому, как у нас и в самом деле происходят вот эти внутренние монологи, которые мы то и дело ведём сами с собой и о сути которых мы не так часто и задумываемся (не зря в тексте много многоточий). И при чтении повести порой возникает стойкое ощущение, что автор как бы воспользовался неким гипотетическим «записывающим» устройством, чтобы «снять» все мысли и внутренние непроговорённости своего героя неким ментоскопом и затем попросту привёл их в литературную форму.
Ну, а если о сути всего того, что и о чём нам рассказывает Яков Софронович, то конечно мы имеем дело с откровениями маленького обижаемого всеми человека, практически смирившегося со своим зависимым положением в том обществе, которому он терпеливо служит. И зная обо всех тех мерзостях, которые совершаются сильными мира сего в ресторанном закулисье, наш герой практически не сопротивляется им и даже внутренне почти не критикует. Да и что он может сделать со всем этим гнилым продажным миром!
И как ни странно, эта столетней, вековой давности повесть вовсе не превратилась в замшелый литературный памятник. А, как мне кажется, наоборот, как нельзя более актуальна и злободневна. Ибо есть богатые и богатенькие и в наши дни, и есть также «маленькие» люди, и есть всё это ресторанно-клубное закулисье, о котором все и всё знают и которое молчаливо принимают. А то и участвуют во всём этом (и сразу в голове Сергей Минаев с его «Духless» и прочими романами-откровенностями).

0    0