Бессильные мира сего (Стругацкие Аркадий и Борис Натановичи, Стругацкий Борис Натанович, Стругацкий Аркадий Натанович) ; АСТ, 2017

Замечательно, когда находишь занятие себе по душе, когда работа не превращается только в зарабатывание денег. Ведь грустно тратить большую часть времени и не получать удовлетворения от результата. И как знать, скольких талантливых врачей, учителей, архитекторов, список можно продолжать до бесконечности, лишился мир, потому что во время не поняли на что стоит обратить внимание. Человек, способный увидеть в обычном мальчике заложенный талант, может стать очень и очень могущественным... А еще изредка встречаются люди с необычайными способностями, кто-то может предсказывать будущее, кто-то чувствует опасность, кто-то распознает самую малейшую ложь (пожалуй, самая незавидная участь) и т.д. Они стараются держаться вместе, пытаясь вписаться в окружающий мир и особо не выделяться, ведь как знать, кто и в каких целях захочет воспользоваться необычным талантом, но иногда обстоятельства складываются так, что даже самый влиятельный человек остается перед ними бессильным.
Может ли достигнутая цель оправдать способы ее достижения? Даже если в основу были заложены вполне себе благородные мотивы? Кто вообще может решать за другого как ему жить, что нужно на самом деле? Скажет ли спасибо человек, что его выдернули из обычной спокойной жизни, даже доказав, что он достоин большего? Много, очень много вопросов в книге, и далеко не на все есть однозначные ответы.

0    0

В творчестве любого крупного писателя рано или поздно наступает момент, когда от вопросов жизни он переходит к вопросам смерти. И если на заре своего творчества братья Стругацкие писали о возможностях человека, об опасностях, которые подстерегают его на пути покорения природы и космоса, размышляли о вероятных путях развития социума, задумывались о возможности сознательного конструирования идеального общества, наконец, ставили человечество перед лицом непознанного и пытались предугадать, какие вызовы могут возникнуть при столкновении с неведомым, то в последней своей книге, написанной уже соло, Борис Стругацкий обращается к совсем другим проблемам. Герои повести «Бессильные мира сего» противостоят не враждебной среде, не социуму и не высшим силам, могущественным, но все же разумным, а собственной немощи, телесной и духовной, и роковой силе слепого случая. Все мы люди, каждый уязвим, любой может ошибиться, никто не в силах предусмотреть нелепого стечения обстоятельств. Слабость, ошибка и случай правят миром. Люди, казалось бы, способные изменить что-то в привычном течении вещей, не только не могут, но и не хотят вмешиваться.
«Самое страшное в мире — это быть успокоенным», — писал в 1939 году поэт Михаил Кульчицкий. Герои, предстающие перед нами на страницах повести, вполне спокойны. Они удовлетворены, довольны своей жизнью и своим даром. Это выводит из себя их учителя, сен-сея, вовсе не желавшего подобного результата своих трудов. Для каждого из героев повести сен-сей открыл однажды дверь к главному таланту, к тому, что поднимает над толпой, дает то самое удовлетворение, довольство собственной жизнью. Однако открыть дверь вовсе не означает дать цель и указать направление. Никто из воспитанников не зарывает своего таланта в землю. Напротив, каждый использует его в меру собственного разумения, а порой даже на благо общества, в тех рамках, в которых общество это приемлет. Например, борется с насекомыми и грызунами в жилых домах и складских помещениях. Может быть, они не достаточно любят свой дар. Не горят им. Ведь открытые учителем двери — не сознательный выбор воспитанников, еще детей, а лишь толчок на самую легкую, самую многообещающую дорогу. Но кто сказал, что легкие дороги — лучшие? Возможны правы родители того мальчика, который «не расстается со скрипочкой». Но учитель выступает с позиции «взрослого», с позиции «рацио», он убежден, что знает как лучше. И, загнанный в ловушку обстоятельств, поддавшись слабости — любви к безнадежно-больной, умирающей женщине, жестко ограниченный во времени, сен-сей допускает чудовищную ошибку. Своими руками он разрушает то, к чему так страстно стремится: сделать из своих воспитанников людей, достойных уважения. Не случайно в финале книги, на последних ее страницах вновь, отчаянным монологом поднимается тема, прошедшая сквозь все творчество Стругацких, ставшая одним из его лейтмотивов. Тема Воспитания Человека. Дважды звучат одни и те же строки: «Что-то загадочное и даже сакральное, может быть, должно произойти с этим миром, чтобы Человек Воспитанный стал этому миру нужен». Безумная попытка сен-сея вывести своих воспитанников из состояния душевного равновесия, состояния удовлетворенности жизнью, растормошить их, заставив измениться, приводит в тупик. Силовое давление на Вадима дает результат. Загнанный в угол, он все-таки совершает то, что от него требуется, но даже обретенная возможность «повернуть трубу большого диаметра» не в силах ничего изменить. Сверхсила не делает еще сверхчеловеком, если мышление остается на прежнем, обывательском уровне, а человек Воспитанный не рождается под страхом боли. Стал ли Вадим тем, кого можно бы было уважать, только лишь потому, что дар его получил новое развитие? Можно ли уважать этого слабого человека, испугавшегося физической расправы, не поверившего в помощь товарищей, не сумевшего осознать всей значимости того, что произошло с ним, лишь испытавшего невероятное облегчение и беспричинную гордость? Конечно же, нет. Можно лишь пожалеть. Равно как и пожалеть сен-сея, точно так же не сумевшего ни осознать собственные ошибки, ни преодолеть слабости.

0    0

Непривычно долго шло погружение в мир. Сразу какая-то гадость, вонь и моча, а ясности притом — не было ясности.
Но потом пошло-поехало, главное — через первые 40 страниц продраться.
Кажется, чуть ли не впервые в прозе Стругацких нет людей, желающих странного: только человеки, не желающие ничего сверхобычного.
Как будто и не стоит вопрос, твари они дрожащие или право имеют. Потому что жалкое и печальное зрелище: у человека масштаб — всякой животиной повелевать неразумной, а он крыс да тараканов травит за деньги.
БН продолжил славное дело размышлений о том, кто такой Учитель с большой буквы и кто такой Человек Воспитанный, с не менее больших букв. Заодно показав, что трудно быть богом, когда не только весь мир, но и ты, божок, ни мышлением, ни моральными устоями не дорос до этих больших букв.
Из песни слов не выкинуть, но мне глаза кололи суетливые вставки прибауток да анекдотцев. И фамилии реальных людей: Сталины всякие, Ельцины, Жириновские.
Но понимаю: срез девяностых, смард девяностых, все дела.
Всему своё время и место.

0    0