Литература как опыт или Буржуазный читатель как культурный герой (НБ) Венедиктова (Венедиктова Т.) ; Новое литературное обозрение, 2018

В книге «Литература как опыт» уже на первых страницах привлекает пассаж, где утверждается модная идея, что писатель и читатель наравне вносят труд в создание романа. Сразу же вспомнился великий (или ужасный, как кому), Пелевин, который знает то, чего не знает никто. И вот вдруг мы рядом, на одном уровне. Кого интересуют нюансы идеи, добро пожаловать в первые пятьдесят страниц этой книги.Главный объект книги – новая форма романа, которая появилась из-под перьев Бальзака, Мелвилла, Флобера и Элиот.Мелвилл широкой публике больше известен по нескольким отличным экранизациям своего романа, где кит преследует, а потом заманивает во все моря и океаны капитана китобойного судна, который убил его подругу. Всегда было загадкой, что, начиная с какой-то главы «энергия „закрученного“ было сюжета иссякает и рассказ превращается в замедленное, никуда нас не продвигающее рассматривание кита и деталей корабельного быта – в целом и подробно, снаружи и изнутри, с разной степенью приближения, в разных тональностях».Менее известен в России зубодробительный роман «Мидлмарч» английской писательницы Мэри Эванс, писавшей под мужским псевдонимом Джордж Элиот. В сюжет вкраплены мельчайшие детали жизни обитателей маленьких городков и деревушек Англии. Нескончаемые разговоры как будто бы ни о чём, но которые вдруг почему-то изменяют поступки других людей. Общение даже близких людей проходит «как по касательной» и результат этого общения становится поэтому непредсказуемым.Именно любовь к мельчайшим деталям объединяет книги четырех писателей в общий формат под названием «реалистический роман» XIX века.Я, как и многие читатели пролистывал эти главы, не видя в них смысла в оторванности от сюжета. Но если научиться их читать, – призывает нас автор, – то мы поймем принцип взаимодействия читателя с романом, когда читатель получает опыт восприятия другого взгляда, не беглого, стремящегося только узнать, а что же дальше происходит с сюжетом. Только это чтение, наполненное зрительными, тактильными, обонятельными, слуховыми ощущениями, дает полное представление о той жизни в романе, которое автор хочет передать читателю.Грешен, помню, сам пробегал глазами подробные описания каких-то деталей в романе «Мадам Бовари». Поэтому, остановился и задумался над упомянутым в книге письмом Флобера к писательнице Луизе Коле, где он сетовал: «Почему популярны романы Дюма? В них входишь с легкостью, сюжет увлекателен и стойко подпитывает интерес во время чтения. Но потом, когда книга закрыта, в вас не остается никакого впечатления, все протекло насквозь как чистая водичка, и можно вернуться к делам».Наверное, ещё со школьной или студенческой поры формируется привычка к беглому чтению, привязанностью к сюжету. И только классический реалистический роман вдруг останавливает и подсказывает: вот она, жизнь: в мелочах и деталях, которые и есть её главное течение. Понимаешь это и обращаешься к своей жизни. Что-то уже забылось или целыми месяцами-годами выпало из памяти. Тут же вспоминаешь не раз возникавшее желание писать дневник, чтобы сохранить разные мелкие подробности и неожиданные мысли разных лет. Но всегда останавливало опасение, что кто-то подойдет и глядя через твоё плечо спросит: «А что ты тут пишешь, а мне не показываешь?» Придется отвечать: «Вспоминаю жизнь этого дня, маленькие и большие глупости, незамеченные в суматохе движения ума и сердца».А кому этот ответ понравится?!

0    0

В книге «Литература как опыт» уже на первых страницах привлекает пассаж, где утверждается модная идея, что писатель и читатель наравне вносят труд в создание романа. Сразу же вспомнился великий (или ужасный, как кому), Пелевин, который знает то, чего не знает никто. И вот вдруг мы рядом, на одном уровне.

Кого интересуют нюансы идеи, добро пожаловать в первые пятьдесят страниц этой книги.

Главный объект книги – новая форма романа, которая появилась из-под перьев Бальзака, Мелвилла, Флобера и Элиот.

Мелвилл широкой публике больше известен по нескольким отличным экранизациям своего романа, где кит преследует, а потом заманивает во все моря и океаны капитана китобойного судна, который убил его подругу. Всегда было загадкой, что, начиная с какой-то главы «энергия «закрученного» было сюжета иссякает и рассказ превращается в замедленное, никуда нас не продвигающее рассматривание кита и деталей корабельного быта – в целом и подробно, снаружи и изнутри, с разной степенью приближения, в разных тональностях».

Менее известен в России зубодробительный роман «Мидлмарч» английской писательницы Мэри Эванс, писавшей под мужским псевдонимом Джордж Элиот. В сюжет вкраплены мельчайшие детали жизни обитателей маленьких городков и деревушек Англии. Нескончаемые разговоры как будто бы ни о чём, но которые вдруг почему-то изменяют поступки других людей. Общение даже близких людей проходит «как по касательной» и результат этого общения становится поэтому непредсказуемым.

Именно любовь к мельчайшим деталям объединяет книги четырех писателей в общий формат под названием «реалистический роман» XIX века.

Я, как и многие читатели пролистывал эти главы, не видя в них смысла в оторванности от сюжета. Но если научиться их читать, – призывает нас автор, – то мы поймем принцип взаимодействия читателя с романом, когда читатель получает опыт восприятия другого взгляда, не беглого, стремящегося только узнать, а что же дальше происходит с сюжетом. Только это чтение, наполненное зрительными, тактильными, обонятельными, слуховыми ощущениями, дает полное представление о той жизни в романе, которое автор хочет передать читателю.

Грешен, помню, сам пробегал глазами подробные описания каких-то деталей в романе «Мадам Бовари». Поэтому, остановился и задумался над упомянутым в книге письмом Флобера к писательнице Луизе Коле, где он сетовал: «Почему популярны романы Дюма? В них входишь с легкостью, сюжет увлекателен и стойко подпитывает интерес во время чтения. Но потом, когда книга закрыта, в вас не остается никакого впечатления, все протекло насквозь как чистая водичка, и можно вернуться к делам».

Наверное, ещё со школьной или студенческой поры формируется привычка к беглому чтению, привязанностью к сюжету. И только классический реалистический роман вдруг останавливает и подсказывает: вот она, жизнь: в мелочах и деталях, которые и есть её главное течение. Понимаешь это и обращаешься к своей жизни. Что-то уже забылось или целыми месяцами-годами выпало из памяти. Тут же вспоминаешь не раз возникавшее желание писать дневник, чтобы сохранить разные мелкие подробности и неожиданные мысли разных лет. Но всегда останавливало опасение, что кто-то подойдет и глядя через твоё плечо спросит: «А что ты тут пишешь, а мне не показываешь?» Придется отвечать: «Вспоминаю жизнь этого дня, маленькие и большие глупости, незамеченные в суматохе движения ума и сердца».

А кому этот ответ понравится?!



Сергей

0    0