Книга: Качели дыхания (Мюллер Герта) ; Амфора, 2011

«Страх не ведает пощады», или «Каузальный принцип Ангела голода» (с)

Хоть и предупреждал коллега Юрий Куличкин, мнению которого не имею оснований не доверять, что другой роман у данного автора получился лучше, начать свое знакомство с творчеством Герты Мюллер решил все-таки именно с этого. Не смог устоять. Очень уж красивое у него название.
Начальная сцена, в которой культурный немецкий юноша собирается в советский концлагерь – все эти фланелевые сорочки в красно-белую клетку, гольфы, пары коротких репсовых подштаников, кожаные гамаши, флаконы туалетной воды и жидкости после бритья, пальто с бархатным воротником, зеленые перчатки и приспособленный под чемодан ящик из-под патефона с трогательно заткнутой пробкой дыркой от ручки – повергло в шок. Потому что слишком уж ясно – слишком очевидно было то, что ожидает это холеное дитя в наших отнюдь не гостеприимных краях.
Дальше – больше. Точней, страшнее. Автор будто душу мне принялась наизнанку выкручивать, показывая, сколь уязвимым, сколь беззащитно хрупким может быть бытие. Выпуклая фактурная, очень выразительная проза. Образы, летящие в бесконечность человечьего страдания, порой как бы нарочно неточны – они рассеиваются облачками пара и оседают кристалликами льда на остывающей плоти. Ажурные веера, прикрывающие наготу, в которой еще теплится, еще дрожит жизнь. Зыбкое равновесие дыхания. Вдох – выдох – вдох. И единственное, что остается, - надежда, «что мы хоть и способны на всякое, однако же не на все».
Герой заглядывает в бездну: «Я знаю, как в месте убийства пугается земля, как расходится кругами вибрация, будто от брошенного в воду камня».
Странное чувство оставила по себе эта книга. Словно бы расслоила, расщепила меня надвое. С одной стороны, не мог не восхищаться слогом – переливами смысла, мерцанием образов – совершенно, на первый взгляд, случайных, но при этом отточено точных – не в бровь, но в глаз. С другой, ну хоть убейте, не могу согласиться с автором в том, что касается идеологической начинки, которая, как не спрыскивай ее поэзией, все равно припахивает. Дескать, да, прошлась по русским война. Только у них и до войны все было ничуть не лучше – такие уж они люди.
Несмотря на то, что большинство притеснений и надругательств герои книги претерпевают от своих же собратьев – как соседей по бараку, так и от тех, кто, что называется, «выбился в люди» - был назначен на мелкие административные посты – членов своего рода «зондер-команды», из текста все равно как-то исподволь вытекает, что виноваты во всем русские. О том, что не мы начали эту войну, что голод и разруха – не наша добрая воля, и что большинство победителей жили ничуть не лучше, чем побежденные, Герта Мюллер почему-то стыдливо умалчивает.
Автору мало того, что русские в ее описании выглядят народом заведомо порочным – более жестоким, менее культурным, нежели порабощенные им европейцы, ей, точнее, ее героям еще и сам язык русский не нравится. Он в их восприятии – «простуженный». Русские слова для них звучат как «беспрерывное чихание, сморкание, хрипение, откашливание, сплевывание, то есть как отхаркивание». Что ж, тут мы квиты: для нас язык Гете и Шиллера до боли похож на лай немецких овчарок.
Вместе с тем, не могу не согласиться с коллегой Юрием, сказавшим по поводу другого немецкого автора – В.Г. Зебальдта: «Когда немец. пусть и продвинутый и широко мыслящий размышляет о последствиях и жертвах фашизма, это не может не настораживать… Мы понимаем, что да. - и там тоже люди и они тоже страдают, но некая запредельная жажда справедливости не дает нам поставить их страдания в один ряд со страданиями русского народа в этой войне». Прав коллега и в том, что подмеченная им у Зебальдта «беспристрастность являет собой начала современной европейской толерантности, столь нам далекой и непонятной по сей день», и что «именно сегодня, когда общество вновь начинает становиться закрытым и в воздухе витает некий завуалированный образ врага, понимание этой толерантности и ценности человеческой жизни столь необходимо нам для дальнейшего развития».
Думаю, отчасти эти слова можно отнести и к роману Герты Мюллер «Качели дыхания». Жаль, конечно, что рассуждая о ценности жизни, автор прежде всего имеет в виду жизни своих соотечественников (ну, как тут не вспомнить Дину Рубину, сказавшую, что, мол, каждый наш мальчик – он же на вес золота?). Но ведь начинать надо с малого, не так ли?

0    0

Герта Мюллер - одна из тех писательниц, которые приятно удивляют оригинальностью поэтики. В её прозе чувствуется влияние и слияние Кафки, Ионеско, Платонова, Солженицына. Единственная сложность - принять политические воззрения автора, но как говорят в Китае "Через десять ли правда уже не правда".

0    0

Сердце-зверь занял у меня одну ночь. Возможности оторваться от этой книги у меня не было. Мне не хотелось спать, мне только хотелось быть с ней, Эдгаром, Куртом и Георгом.
Качели дыхания заняли две ночи. И не потому, что роман длиннее или менее интересный. Совсем нет. Мне просто было нужно перечитывать многие главы по нескольку раз, чтобы убедиться в том, что то, что я прочел лишь минуту назад, еще не изменилось и там все те же слоги и слова. Это настолько живое в своем голодном страхе произведение, что кажется, что все там колышется на холодном зимнем или перегретом летнем советском ветру.

0    0