Судьбы скрещенья. Воспоминания (Берковская Елена Николаевна) ; Возвращение, 2008

Роскошные мемуары, просто роскошные. Подробно, вдумчиво, хорошим стилем описана жизнь героини с раннего детства, проведенного в Харбине, и до конца юности (лет до 22), заставшего ее в предвоенные и военные годы в советской Москве.



Купила по рекомендации рецензента spl и ничуть не пожалела, спасибо ему.

0    0

Елена Николаевна Берковская (1923-98) была, как это ни звучит банально, женщиной необычной судьбы. Выросла она в семье философа и экономиста Н.А. Сетницкого, увлекавшегося теорией знаменитого, но очень своегобразного русского философа Федорова. Это увлечение (о возможности физического воскресения всех умерших людей) долгое время было важной частью ее семьи, особенно старшей сестры.

Попав в детстве в Харбин, центр русской дальневосточной эмиграции, она фактически всё свое детство прожила как до революции, потому что ее отец, приехавший туда работать на КВЖД, которой совместно владели до середины 30-х гг. СССР и Китай, перевез свою семью совсем в другой мир, мир капитализма, где по улицам бегали рикши, пел в ресторанах Вертинский, а в школе изучали историю не советским учебникам.

Прекрасная память на детали, беспристрастный рассказ о себе и своих родных, отличный язык делают эту книгу замечательным образцом мемуарной прозы. Автор рассказывает о своем прошлом, вспоминая — так ли это было или не так? — и удивляясь воскрешаемым образам. Жизнь в Харбине показана глазами маленькой, но зоркой и памятливой девочки. Память и зоркость не исчезают в описании жизни после возвращения в СССР в 1935 г., просто кончается счастливое детство. Работы у ее родителей толком не образовалось, хоят обещали, а в 37 г. начинаются аресты. Летом забрали и очень скоро расстреляли отца, которого она безумно любила, чуть позже отправили в лагень мать (та осталась жива). Чудом избежав детского дома, Ляля, как ее звали в семье, уезжает на Украину, к тетке.

В 1940 г. Лена Сетницкая поступила на истфак МГУ, где благополучно отучилась год, потом пришла война. Жить, как не странно, сильно хуже не стало. Это было время глубоких духовных исканий, поэтому многие бытовые проблемы (одна пара обуви на троих, нехватка еды и проч.) чувствовались не так остро. Зато было знакомство с Б. Пастренаком, С. Дурылиным, А. Крученых, о которых она замечательно рассказала в своих мемуарных очерках (особенно необычен вышел портрет Пастернака).

Вообще портреты ей удались, точные и образные, начиная с родителей и сестры, и кончая школьными друзьями-приятелями. Нет никаких прикрас, никакого кокетства, домыслов и умолчаний, как у многих и многих других мемуаристов. Это хороший «роман без вранья», дополняющий наше представление о том времени и тех людях.

После трех лет учебы на истфаке ушла оттуда, не чувствуя призвания и смысла (Пастернак отговаривал) и стала работать в Библиотеке иностранной литературы, где и трудилась всю оставшуюся жизнь.

В конце жизни стала писать воспоминания, не доведенные до финала (завершаются концом 40-х гг.). Отдельные фрагменты печатались в 90-е гг. (очерк о Пастернаке), полный варинт подготовил ее супруг, написавший вводную статью, снабдивший текст примечаниями и иллюстрациями из домашнего альбома. Издание состоит из двух частей: собственно воспоминаний и отдельных очерков (от двух до 30 стр.).

Тираж этой весьма и весьма достойной работы 1200 экз., с 2008 г. не разошелся. Очень рекомендую всем интересующимся историей нашей страны в 30-40-е гг.



© Как много писателей, как мало читателей…

0    0

Книга отлично издана, с прочным переплетом, на хорошей белой бумаге, есть также толстая вклейка с фото:

0    0