Книга: Утехи и дни (Пруст Марсель) ; Рипол-Классик, 2023

«Утехи и дни» — сборник рассказов Марселя Пруста, известного в России, к сожалению, только как автор романа-реки «В поисках утраченного времени». Поразительно, но даже самые, казалось бы, активные популяризаторы его творчества не имеют представления о таких работах как «Против Сент-Бёва» и «Памяти убитых церквей», не смотря на наличие перевода, хотя многие слышали о незавершённом раннем романе «Жан Сантей» у нас на момент марта 2017 не издававшемся.
Почему Прусту так не повезло в России — загадка, ведь он не попадал в список категорически запрещённых, как Джойс, но так и не стал ассоциироваться у большинства русских читателей с одним из культурных звеньев на шее распутной Франции. Вот Наполеон, Гюго, Верн, Дюма, Бальзак, Ришелье, круассаны, Бастилия, Форт Боярд, Эйфелева башня, Фантомас, Луи де Фюнес, Жанна д’Арк — это всё она, родина д’Артаняна, а Марселей с усами мы никаких знать не знаем.
Самое удивительное, что работы Пруста некогда действительно эксплуатировали русские комментаторы, пытавшиеся посмотреть на его творчество через призму советской пропаганды, дескать, хулил автор направо да налево буржуазию, капитализм и потребительство на чём свет стоял. Но миновал почти век, а вклад французского классика в мировую культуру по-прежнему ощущается в России в основном опосредованно, через подражателей.
Впрочем, как показывает практика, «интеллектуальные» и «начитанные» любители литературы быстро ломают копья о таких мастодонтов как «Улисс» или «В поисках утраченного времени». Как правило, из Пруста в лучшем случае осиливают «В сторону Сванна», а худшем — закрывают после описания светильника. Люди поглупее жалуются, что автор сложно пишет, идиоты со стажем пытаются оправдаться, мол, читать скучно.
Пруст требует вдумчивого чтения, способности погружаться и рефлексировать, а также умения оценить работы за их литературные достоинства. Всё это знают подлинные любители «В поисках утраченного времени», но мало кто из них вышел за грань романа-реки, чтобы увидеть новые грани творчества автора.
Наверняка, есть и те читатели, кто о ранних работах слышал, но решил не портить впечатление от маститого писателя потугами дилетанта — опасения обоснованные, но лишние. Творчество Пруста всегда отличалось глубиной проникновения и уникальностью стиля.
И всё же молодой автор не освоил многих литературных изысков, часто повторяется, даёт довольно бедные зарисовки, но что всегда хорошо и красочно — внутренний мир персонажей, прописанный с той убедительностью и дотошностью, к какой мы привыкли в романе-реке.

Помимо корявостей стиля есть проблемы и с проработкой персонажей: они однообразны и до абсурдности ранимы, порой кажется, что достаточно показать прустовскому юноше кукиш, чтобы тот с отчаянным ахом пал замертво. Но всё не столь однозначно: рассказы в сборнике сильно отличаются по качеству и содержанию, поэтому справедливо разобрать каждый отдельно.
«Смерть Бальдассара Сильванда, виконта Сильвани» — яркая история об отношении человека к смерти, причём оно здесь не статичное, заведомо плохое или хорошее, а проходящее цепочку стадий, что вообще редкость для литературы. Рассказ имеет ряд глубоких прустовских пассажей и отлично задаёт тон сборнику.
«Виоланта, или Светская суетность» — банальная история об обиженной провинциальной девушке, решившей всем доказать, что она крутая фифа, но не успевшей остановиться. Стиль ничем не удивит. В сюжете один неожиданный поворот. Не важные в рамках рассказа, но существенные для формирования убедительности детали опущены, из-за чего получается очень вялое произведение, зачатое в совокуплении спорных достоинств. Хотя, при всём этом Прусту нельзя отказать в умении нагонять контраст между светской суетой и детской невинностью, вызывая искреннюю печаль.
«Светская суетность и меломания Бувара и Пекюше» — не смотря на схожесть названий, с предыдущим рассказом не имеет ничего общего. Юмористическая работа интеллектуала. Не обладая познаниями Пруста в литературе, музыке и порядках светского общества Франции тех лет, невозможно оценить всё остроумие автора, но читатель всё же найдёт пару хороших шуток. Кстати, герои произведения — это персонажи неоконченного романа Флобера, так и называвшегося «Бувар и Пекюше», где описана примерно схожая история.
«Печальная дачная жизнь г-жи де Брейв» — история о том, как можно по глупости влюбиться в неприятного и скучного человека. Точнее, даже не в него, а некий нафантазированный образ. Неубедительная версия «Любви Сванна» наоборот, примечательная лишь глубоким, практически хирургическим анализом чувств.
«Исповедь молодой девушки» — рассказ о распутствах юной барышни, самый мрачный и сюжетно интересный в сборнике. Увы, в персонажах много наивности и театральности, но внимания эта история, определённо, заслуживает.
«Обед в городе» — история в двух частях. Первая обрисовывает участников обеда. Читателю демонстрируют характеры и обстоятельства жизни этих людей, создавая лаконичные, но красочные портреты. Во второй половине рассказа всё сосредотачивается вокруг одного из героев, подпитого и идущего домой. В окрылённом состоянии духа он размышляет о жизни с нескрываемым восхищением.
«Мечты в духе иных времен» — очень сильная работа, ничем в смысловом наполнении и стилистических качествах не уступающая роману-реке «В поисках утраченного времени». 28 коротких эмоциональных зарисовок, не имеющих логической связи. Своего рода «Эпифании» от Пруста. Самое лучшее произведение в сборнике.
«Конец ревности» — автор предлагает читателю проделать путь от низких чувств до возвышенных. Он исследует внутренний мир ревнивого мужчины, нащупывая ту грань, где чувство собственничества и эгоизм стираются, уступая мощному, почти религиозному озарению, всеобщей любви и безграничному счастью. Идеальный выбор для финального штриха в сборнике.
Эти работы, в особенности предпоследняя, заслуживают читательского внимания. А кто-то мог бы «Утехами и радостями» открыть для себя творчество Пруста, поскольку его рассказы весьма дружелюбны к читателю. Нельзя однозначно рекомендовать сборник абсолютно всем, но если не удалось подступиться к роману-реке, стоит брать реванш, начиная отсюда.

0    0

Вместе с этой книгой я провела один тонкий, пронизанный легкой печалью день; за окном было небо цвета мокрой бумаги, непостоянный дождь и потом темнота. Я бы сказала, что эта книга пришла ко мне вовремя, хотя я, вероятно, была бы еще счастливее, если бы прочитала ее ранней осенью.
Долгое время я опасалась знакомиться с Прустом, думая, что мне, скорее всего, не понравится. Так или иначе, я ошиблась, чему сейчас несказанно рада. Я влюбилась в красоту его прозы, оттенки цветов и чувств; это прекрасно и в меру печально.
Если Вам нравится цветистая проза, то "Утехи и дни" - именно то, что Вам нужно.
Не проходите мимо, ведь здесь - сама жизнь с ее тысячей оттенков.

0    0

'утехи и дни'- сборник нескольких рассказов, опубликованных, когда прусту было двадцать пять лет. перед нами не тот взрослый человек, решивший уместить целую эпопею на несколько тысяч страниц, тщательно смакуя каждое слово и подбирая для него все оттенки времени, что позволял ему французский язык (а уж он ох как позволял). перед нами несколько восторженный, живущий моментом, но уже давно размышляющий о жизни писатель, в рассказах которого намечаются те темы, что будут фигурировать в цикле в более масштабном формате: поцелуй матери, ревность, светское общество, любовь (даже лесбийская), и даже китайская ваза с цветком на груди возлюбленной.
поцелуй матери и вообще важность материнской фигуры в'исповеди молодой девушки', что ведется от лица девушки и во всей красе, насколько это, впрочем, можно, демонстрирует в страницах двадцати талант марселя пруста, непринужденно показывающего женский метущийся характер, что стремится угодить матери и завоевать ее внимание:
'я уже не решалась звать ее и испытывала из-за этого еще более страстную потребность в ее близости; я придумывала все новые и новые предлоги'.подобно маленькому рассказчику в первом томе 'по направлению к свану', который ухитряется под ложным предлогом убедить франсуазу отнести матери письмо, которой потребовался срочный ответ по очень срочному вопросу. для героини же этой повести именно мать позволяет ей открыть радости нежности и любви. но ее внутренняя порочность, как она думает, мешает ей в полной мере открыто принимать материнскую любовь. в рассказе эта зависимость от матери (как тебе такое, зигмунд фрейд?) достигает такого апогея, что героиня уже не понимает, сможет ли она жить дальше, если умрет ее мама?..
в первых рассказах, в особенности в 'смерти бальдассара сильванда, виконта сильвани' от несколько степенных и вполне, пардон, обычных описаний и словесных плетений веет могучим реализмом xix века, которому пруст в ту пору был сильнее подвержен, но уже здесь маленького алексисаиз первого рассказа мать целует в лоб перед сном, а к третьей главе приведен эпиграф мадам де севинье - уже такой родной  для читателя 'поисков'. и действия разворачиваются настолько быстро и неожиданно, что не представляется возможным ни проникнуться героями, ни даже разглядеть в их страдании благородства или чего-то, что вызывало бы сострадание.
но шаг за шагом пруст, набивая руку и этой же рукой опуская завесу, являет сияние своих текстов: в 'виоланте, или светской суетности' уже выглядывают пространные сравнения и метафоры:
'воспоминание о случившемся было для нее как бы жаркой подушкой, которую она без конца переворачивала'.в 'светской суетности и меломании бувара и пекюше' сочится наружу весь юмористический арсенал, что был у пруста: здесь два месье рассуждают о современной литературе, не обходя вниманием даже анатоля франса, снабдившего сие издание предисловием; в 'печальной дачной жизни г-жи де брейв' и 'обеде в городе' метания сердца и общественная жизнь, бесконечные светские приемы и беседы.
'мечты в духе иных времен' и по размеру, и по содержанию смело можно назвать философической повестью, где все намечено штрихами и оттого напоминает 'против сент-бева' и где герои то появляются, то исчезают, то заменяют один другого или сливаются друг в друге, поскольку они - фон или, вернее, толчок для размышлений повествователя о семье; честолюбии, что опьяняет более, чем слава;  о поэтах и даже шекспире; о воспоминаниях, вызывавших слезы;  о плохой музыке; о человеческой натуре (да, в духе вулф human nature, хотя и без всякой злостности);  о любви и печали:
'он был огорчен тем, что печаль уже не так сильна. прошло время, и эта печаль исчезла. и затем ушли все печали, а радостям и уходить было нечего. они давным-давно умчались, окрыленные, с цветущими ветвями в руках, покинули это жилище, недостаточно юное для них. наконец, как все, он умер'.наконец, и здесь герой несколько по-детски "решает" раз и навсегда покончить с любовью, подобно рассказчику во втором томе цикла, что "решил" забыть жильберту:
'я решил забыть, я твердо это решил: все дело в сроке'.последний рассказ, 'конец ревности', пусть и занимает всего около тридцати страниц, но содержит в себе целую духовную эволюцию героя и является протоглавой первого тома 'о любви сванна', где так скрупулёзно показаны душевные терзания сванна. здесь же оноре не интеллектуал и даже не исследователь вермеера, а простой молодой человек с не то чтобы высокими моральными принципами, который подсознательно думал, что его измены, прегрешения и ложь, в сущности, ничего не значат. до тех пор, пока он не понял, что его возлюбленная может вести себя подобным образом... ужасное открытие, стоившее ему душевного покоя и здоровья:
'он верил ей, хотя он и не чувствовал себя таким счастливым, как раньше'.финал и ответ на вопрос 'когда же наступает конец ревности?' до  жути напоминает смерть и, осмелюсь сказать, парнирвану андрея болконского в 'войне и мире', когда он прощает не столько наташу ростову, сколько самого себя, и достигает такого блаженства, что понимает, что такое любовь, как и оноре:
'но он любил ее такой же любовью, как доктора, старушек-родственниц и слуг. и это было концом ревности'.возможно, это то же, что чувствовал сванн, женившись на одетте. но что самое очаровательное: это "возможно". точно ли была измена возлюбленной оноре - мы так и не узнаем.  именно этим штрихом молодой пруст явил автора грядущего цикла: загадкой искусства. недосказанностью, при всей эпохальности цикла.

0    0