На пике века. Исповедь одержимой искусством (Гуггенхайм Пегги) ; Ад Маргинем, 2020

Бедная богатая еврейская девочка Пегги.
С трудным детством, в котором её обожаемый отец взял билет на «Титаник», и не был в числе тех кому удалось спастись.
С тремя сложными браками и зависимыми отношениями. Её мужчины, чаще были нищие, богемные и распускающие руки.
Она содержала их, а потом их новых жён и чужих детей.
Мужчин она коллекционировала. Пожалуй, наравне с картинами. Некоторые отзывались о ней нелестно, про мешок на голову, чтоб переспать оттуда.
⠀
По книге легко можно составить справочник путешественника, т.к гораздо больше искусства упоминаются переезды Пегги, новые города, дома и прочие прелести богатой жизни.
Вечеринки, секс, машины, дети, живущие в разлуке.
Венецианский карнавал.
⠀
Теперь о тексте.
За счёт относительно одинаковых по длине предложений он похож на пересказ с одной интонацией. Но оттого, что почти в каждом абзаце сменяется локация ( а то и не единожды) ритм текста выглядит торопливым.
Нет эмоционально окрашенной рефлексии. Одна констатация.
⠀
Например, – он наступил мне четыре раза на живот за один день, а завтра мы на моем «деляже» отправились в Марсель, и это в одном предложении.
Это не плохо, а просто непривычно, такая особенность текста.
⠀
Моя ошибка в том, что первые главы выстреливающие местами и именами людей заварили в голове винегрет, а я ждала, что сейчас-сейчас мы перейдём  к деталям, мыслям, её видению современного искусства, но из одной главы в другую мы искали лишь здание под галерею

0    0

Какую удивительную жизнь прожила Пегги и как лихо она ее описывет в своей биографии, попеременно то вызывая порывы захлопнуть книгу и выбросить ее в окно, то пробуждая желание читать без сна под музыку Стравинского.
Череда фатальных совпадений, блуждающие из поколения в поколение родовые безумства, зависимые отношения, невротические выходки.
Ее острое чутьё, притягательная харизма, праведная убежденность в силе нового искусства и колоссальные волевые усилия, преодолевающие угасание желания жить восхищают, но тягучий вещизм семейных дрязг и постельных сцен утомляет, окружающие ее люди мира искусства, которые сегодня видятся нам атлантами она представляет скорее как манекенов. Пишет она местами легкомысленно и поверхностно, местами изощренно и с фантазией, выражая слабость через силу, пустоту через полноту, одиночество через праздник. Но все это между строк и в ее коллекции.
Книгу я читала на пути в Венецию, а после возвращения ее коварные отражения не отпускают, преследуют.
В мемуарах есть отдельное посвящение Венеции, весь остальной мир тлеет в ее закатных лучах. Пегги и ее книга дышат ей.
Венеция - воображаемое жизненное пространство, его нет нигде и в то же время оно везде...вездесуще, как искусство.

0    0

Книга делится на 2 части, одна, мне показалась, несколько затянутой, в основном, посвящена личной жизни Пегги, ее мужьям, любовникам, детям, бесконечным родственникам и знакомым. Вторая часть, наконец-то, посвящена искусству, но тоже перемешана с личной жизнью и бесконечными поездкам. Пегги Гуггенхайм – дама, безусловно, активная и сделавшая много для искусства, но в этой книге, искусства меньше, чем хотелось бы и ожидалось, если судить по названию.

0    0