Книга: Питер Пэн (Барри Джеймс Мэтью) ; Эксмодетство, 2021

Удивительно, как саркастическая и депрессивная история в массовой культуре превратилась в озорное приключение и гимн детской фантазии. Впрочем, постмодерн парадоксальным образом восстановил справедливость и всякими психоаналитическими примочками попытался вернуть Джеймсу Мэтью Барри его настоящее настроение и тьму в душе.
Пожалуй, самым темным и тяжелым местом повести можно назвать размышления о неискоренимой несправедливости в отношении детей. Бедное эксцентричное семейство Дарлингов обладает аж тремя отпрысками, которыми они не сильно-то дорожат поначалу. За ироничной прелюдией о рождении Венди и ее братьев слышны горькие упреки, когда Джорджу приходится рассчитывать свою платежеспособность. Ведь сам Барри был богат и бездетен. А дальше невозможно легкомысленно читать об отказе Питера Пэна от родителей и его неудержимой тяги получить маму, о возвращении мальчиков, зная, какая страшная судьба ждала автора и его приемных сыновей. Рок печатью лег на историю о взрослении и неизбежном расставании с родителями, о невозможности удержать своего отпрыска в том милом и послушном состоянии, когда родительство кажется утомительным, но и солнечным за счет детской непосредственности.
Если же снять с восприятия биографические ретроспективные наслоения и просто наслаждаться блестящим переводом Нины Демуровой, то перед читателем встает лукавая, с множеством недомолвок и аллюзий поэма о том, что дети не те, чем кажутся. Ой, но совсем без биографических отсылок не получится. Ведь капитан Крюк не кто иной, как преемник Джона Сильвера, и дружеский спор со Стивенсоном в тексте слышен. Да и забавные индейцы с нарочито клишировано прописанными ритуалам - привет предшествующей литературной эпохе с Фенимором Купером во главе. Подлинный Барри смело говорит о смерти, жестокости, отчаянии, почти преодолевает табу на сексуальность. Она чуть более откровенна, чем у Гофмана в «Щелкунчике», но в этой скрытности есть свое очарование.
Так вот о детях. Питер Пэн перечеркивает викторианское представление о благовоспитанных девочках и мальчиках, которые прогуливаются в Кенсингтонском саду со своими нянями. Как и британский дух, подаривший Питеру свое имя, заглавный герой самовлюблен, эгоистичен, невнимателен. И кто попробует сказать, что дети не такие, когда переживают определенный этап психологического взросления? Голос автора одновременно настойчиво подчеркивает недостатки Питера, но и втайне восхищается его свободой – от общественных условностей, от законов природы, от психических установок, но при этом с безграничным мифологическим сознанием, которое позволяет ему творить собственный мир, Нигдешний остров. Презирая условности этикета, Питер обладает природным чувством справедливости и порядочности. И когда Крюку удается заприметить темное пятно на этом органическом благородстве, собственно, и приходит конец острову. Во всяком случае, именно для этого поколения героев, которым предстоит вернуться домой. И превратиться в заурядных членов социума. А Питер Пэн – это идея, которая самовоспроизводится, поэтому он и забывает людей и события. Для каждого нового ребенка Нигдешний остров восстает из трещин физического пространства вновь.
Ключевое слово для Барри, помимо веселости и бесхитростности – бессердечие. Отсутствие привязанности, чувства долга и ответственности за другого. Одновременно дар и боль в формирующемся человеке. Невозможно быть бессердечным среди вековых общественных устоев, но именно отказ от него приводит к унынию и лживости.
У Роберта Ингпена эта история кажется не самой удачной. Все его герои некрасивы, с грубыми чертами лица, хотя их пластика списана с лучших балетных мизансцен. Эта экспрессия, рассказывающая о фантастическом напряжении и грации, оказывается более привлекательной, чем лица героев, их мимика. Реалистичность в изображении людей пугает, а общий темно-золотистый колорит, местами раскаленный, ослепленный сиянием южной жары, оставляет общее состояние тревожности. Манера Ингпена создавать плотный объем из вихрящихся штрихов одновременно подчеркивает фантастичность мира и веру в ее реалистичность, осязаемость. Но, кажется, чего-то главного художник не смог передать.

0    0

Когда я читала эту книгу в детстве, то очень любила этого мальчика, Питера, за его умение летать, за способность приобщить других детей к приключениям...Потом, повзрослев, я уже иначе оценивала эту сказку, ведь я уже стала мамой Венди - и я понимала, как это жестоко, что Питер забирает детей у любящих мам. Да и самим мальчикам так нужна мама! Теперь же моя душа полна старческой нежности - и мне в этой сказке жалко всех: и бедных сироток -мальчиков, и повзрослевших Венди, разучившихся летать, и несчастного инвалида - пирата! И даже крокодила, у которого эта неперевариваемая штука внутри тикает и тикает, и не дает съесть ни этого жестокосердого мальчишку, ни злобного пирата...
Одно хорошо: в этой сказке все так и будут ходить кругами - и никто никого никогда не съест!!!

0    0

Ах, дети, дети! Так велика их вера в материнскую любовь, что им казалось, что они могут себе позволить побыть бессердечными еще немножко!Поразила прямолинейность и глубина чувств детей. Любовь и отсутствие стыда за неё. Хотя нет... поразило как раз не это. Поразило, что у взрослых всё совсем иначе. Куда это делось и почему?
Если Питер должен был стать таким взрослым, как мистер Дарлинг ("дорогой, любимый" в переводе, да?), то очень понятно, почему он не хочет взрослеть. Надо ещё хорошо подумать, кто привлекательнее: мистер Дарлинг, окружённый заботой и любовью и ведущий себя как избалованный и злой ребёнок, или капитан Крюк, которого никто никогда не любил и который способен на состадание.
У Питера обострённое чувство справедливости. И в каких-то своих проявлениях он более взрослый, чем даже родители. Возможно, потому что подсознательно хочется защищать взрослых: не такие мы, мы лучше себя!
А Венди как будто с самого начала родилась заботливой мамой, любовь и нежность её переполняют. И она не маленькая девочка, которой нужна забота. И это положительно удивительно.
Как так получилось, что мы разучились летать?

А по утрам я вижу маленькую Венди в зеркале.

0    0