Божественная Комедия. Ад. Чистилище. Рай (Алигьери Данте) ; Эксмо, 2020

ПЕСНЬ СТО ПЕРВАЯ
Земную жизнь пройдя доселе мало,
Я половины больше был ведом,
И вот судьба на Данте указала.
(4)Его за семь столетий чтимый том,
Как апогей, на что поэт решился,
Я взял читать, не усомнившись в нем.
(7)Семнадцать раз свет за окном садился,
Пока «светила» в третий раз прочел,
И двух листочков наконец лишился.
(10)Поставив книгу снова на подол,
Пожалуй, слову Данте приклониться
Я не забуду, утвердив то, мол.
(13)Но не «комедии» любовь светиться
Начнет, но все эпитету пред ней,
Ведь в этом мне не станет усомниться.
(16)Как будто взяв себе в руки хорей,
Вергилием одел себя мне Данте,
А я – примерял плащ его, скорей.
(19)Меня дивили Библии брильянты,
Чьи мифом грани были точены,
А после – миром глаженые канты.
(22)Эпох обличья – мне обращены,
Звезд паутины точно, словно стрелки,
И расстоянья не изменены.
(25)Меня тревожили богов проделки,
К Прокрусту загнаны в конфессий стиль,
Простых людей тяжелый грех и мелкий.
(28)Но более манил меня звук миль,
Апофеоз, даренный Беатриче,
Как мастер в молитву раскрасил быль.
(31)Сокрыть зеркальное сумел обличье
За пеленой божественных картин
Он смог; и в этом есть уже величье.
(34)Но на сием я даре вставлю клин,
Ведь величая Данте – я взвышаюсь,
Мол, вычерпал всю правду из пучин.
(37)Но «нет» ответ мой, я вам не внушаю
Поверить, что осмыслить стало мне
Потуги все, я этих слов лишаюсь.
(40)Мне говорили, чтоб я стал в челне,
Чтить нужно между двух у двух заветов,
И мифы, Firenze не в новизне.
(43)Я отрекаюсь от слепых куплетов:
Всех нужных знаний вовсе не собрать,
Поэту лишь дано понять поэта.
(46)А кто другой – тому в конце читать,
Что собирали многие когорты,
И на их труд в надежде уповать.
(49)Но нам не знать, заслуженно ли горды
Они своим писаньем сверх чужих
Тех слов, чии покровы нынче стерты.
(52)Поэмы половина лишь без них
Доступной станет: только оболочка,
А сердцевины вкус утратит стих.
(55)«Комедия» подобна одиночке –
Пустые стены, с зала в новый зал,
И ни картины от точки до точки.
(58)А примечаний суть – портретов вал,
Каскады знаний, мастерство сравнений
И любознательным все тот закал.
(61)Как я сказал уже, признаться рвенье:
Не всех картин открылся мне секрет
И через зал ходил я в заблужденьи.
(64)Но не дивитесь мне, было букет
На ощупь трогал с мертвыми глазами,
Ведь формы у стен те же – лучше нет.
(67)Так, где глаза то чудо осязали,
А где его минул я, не узрев,
Я все блуждал, ведь не бескрайни дали.
(70)И помогали стены мне, воспев
Где Беатриче, где Дант после жизни,
Где Люцифер свой воплощает гнев.
(73)Я слышал звуки, что неслись о тризне,
Хоть сам не знал – по ком была она,
И не грустил, слеза у Данте брызни.
(76)Но мне внушала полная стена,
Что где та капля – дорог друг поэту,
Во что поверить был готов сполна.
(79)И все мы шли - не разменяв планету,
А я все думал, что меня влечет
В его поэме то, как она спета.
(82)Его математический расчет:
Не треугольник, что вписал в окружность,
А как всех частей сумма сто возьмет.
(85)За тем, как каждой из миров наружность
Он структурировал так, будто был
И вправду там, где была ему нужность.
(88)Я уважаю Данте за тот пыл,
С которым он лелеял ямб пятьстопный,
И как в терцину прочно заключил.
(91)Когда сегодня стих стал расторопный
И пляшут строчки, правила браня,
Меня утешил труд его столь плотный.
(94)Дойдя к чистилищу, еще внял я
И даже в плоти на его скелете
Почуял храбрость, трудность заслоня.
(97)За то, что Данте не бывал в совете,
На сем готов упорно я стоять,
И ни пред кем не был за суть в ответе.
(100)Пример удобней вряд ли можно взять,
Чтоб описать восторг от написанья,
Чем вдруг излить, что не давало спать.
(103)Когда нам Рай с ним стал вконец пристаньем,
Восторгся я, как там он описал
Любимую, что рай ей стал засланьем.
(106)Вот, где всю магию утаивал,
И что влекло с начала – к Эмпирею
(К нему я и сейчас почти пристал).
(109)Но перед тем, как руки я согрею,
Хочу еще похвалу поднести
Не Данте, он все взял уже щедрее.
(112)Я восторгаюсь тем, перевести,
Который смог «Комедию» достойно,
И в Алигьери мир нас провести.
(115)Не знаю я, насколько беспокойно
Чтецам, что молвят словно Данте в точь,
Но я уверен, что сей текст пристойный.
(118)Не только за слова, за форму-дочь,
За сто страниц последних я склоняюсь
Перед Лозинским за поэта мощь.
(121)Ну, вот и все, я верха достигаю,
К которому меня поэт провел,
Я для себя ни в чем не заблуждаюсь.
(124)Стою, вокруг – сияет ореол,
Внизу – земля, где проза согрешила,
Но в небесах я этот час провел,
(127)Где Данте мне открыл свои светила.
ПРИМЕЧАНИЯ
ПЕСНЬ СТО ПЕРВАЯ
Рецензия на «Божественную комедию» Данте
2. Я половины больше был ведом. – Большинство сознательной жизни автор ходил в школу, где подбирали список литературы для прочтения.
4-6. Сегодня, приблизительно 700 лет спустя 1321 г, когда Данте дописал свою «Божественную комедию», многие считают ее величайшей поэмой в истории.
7. Семнадцать раз свет за окном садился. – Автор прочел поэму за семнадцать дней.
8. Пока «светила» в третий раз прочел. – Поэма состоит из трех частей, каждая из которых заканчивается словом «светила».
9. И двух листочков наконец лишился. – Ввиду весомости примечаний автору приходилось читать поэму с двумя закладками: одна для основного текста, вторая – для примечаний.
11-12. Автор не намерен скрывать желания приклониться перед Данте за «Божественную комедию».
13-14. Автор преклоняется в первую очередь не перед поэмой как комедией, а перед ее самой известной чертой, эпитетом – божественностью.
16-18. Для автора Данте стал проводником в мир ада, чистилища и рая, подобно Вергилию в самой поэме; сам автор почувствовал себя ведомым – как будто нацепил плащ Данте из самой поэмы.
19-21. Смысл: в своей поэме Данте смог удачно объединить свои познания Библии, мифологии и истории, то есть того, что накладывал на природу событий мир.
23-24. Речь идет о познаниях Данте в астрономии и географии.
26. К Прокрусту загнаны в конфессий стиль. – Данте удалось написать поэму чуть ли не в стиле религиозного письма, настолько возвышенно она звучит. Прокру́ст - персонаж мифов, разбойник (известен также под именами Дамаст или Полипемон), подстерегавший путников на дороге между Мегарой и Афинами. Он обманом заманивал в свой дом путников. Потом он укладывал их на свое ложе, и тем, кому оно было коротко, обрубал ноги, а кому было велико, ноги вытягивал — по длине этого ложа. Выражение «прокрустово ложе» стало крылатым и означает желание подогнать что-либо под жёсткие рамки или искусственную мерку, иногда жертвуя ради этого чем-нибудь существенным.
31. - Сокрыть зеркальное сумел обличье. – Данте далеко не главный персонаж поэмы, он сумел скрыть свою личность за всеми событиями, которые с ним происходят в трех мирах.
40-45. – Автор считает, что для того, чтобы понять поэму в полной мере, недостаточно изучить между двух у двух заветов – то есть Ветхий и Новый Завет от корки до корки, мифы и историю Firenze – Флоренции (итал.). Ему кажется, что полностью понять поэму, все равно, сможет только сам Данте.
46-48. Не умеющим достаточных знаний, остается только уповать на труды тех, кто пытался толковать поэму и изложил результаты поисков в примечаниях, расположенных в конце.
52-60. - Автор сравнивает песни поэмы с залами, пустыми без картин - сердцевины, которую раскрывают примечания, но все же – с рельефными стенами, которые помогают постичь стрежень поэмы даже тому, кто слеп к красоте картин, то есть не обладает нужными знаниями.
69. - Я все блуждал, ведь не бескрайни дали. – Автор знал структуру поэмы.
71-72. - Беатриче у Данте в раю, сам он – ожидает себя в чистилище, а Люцифер – в аду.
73-78. – Автору были знакомы не все личности, что встречались Данте в поэме, потому ему были ясны не все эмоции поэта, но он был готов верить их искренности.
79. И все мы шли - не разменяв планету. – Все еще на земле, то есть в аду, а не в чистилище или раю.
83. Не треугольник, что вписал в окружность. –
И можно ль primum motum допустить;
Иль треугольник в поле полукружья,
Но не прямоугольный, начертить.
(описание из песни тринадцатой Рая).
84. А как всех частей сумма сто возьмет. – Сумма всех песен по трем частям – 100.
89-90. Поэма написана терцинами в пятистопном ямбе.
91-93. Автор презирает современные тенденции поэзии, возводящие верлибр и другие формы стихов неклассических на вершину сегодняшней поэзии.
95. И даже в плоти на его скелете. – Речь о той же сердцевине, наполнении поэмы (см. прим. к ст. 52-60).
97-102. Данте наверняка не внял советам и писал поэму исключительно для себя, поскольку другому, как писалось раньше, ее не дано в полной мере постигнуть.
108. К нему я и сейчас почти пристал. – Автор в своей рецензии тоже постепенно восходит к Эмпирею, на фоне своего путешествия рассказывает о впечатлениях от поэмы.
115-116. Речь идет о людях, которые знают и русский, и итальянский языки, а потому могут оценить, насколько перевод Лозинского хорош или плох.
118-119. Автор выносит благодарность переводчику не только за переведенный текст поэмы, но и за то, как он сохранил форму поэмы, размер стихов и, конечно же, за примечания.
IN SANE

0    0

Когда мне было лет 10 или 11, я жутко мешала маме и она не выдержав, посадила меня на диван и сунула эту книгу.
Ничего более интересного я не читала ни тогда ни сейчас.Очень многое из "Божественной комедии" я выучила наизусть.
Мне нравится сам язык. Впоследствии мне предоставился шанс прочесть это произведение на итальянском. Чистый восторг.

0    0

Итак, "Божественная комедия" в серии "Библиотека Всемирной литературы" - паршивенькое, неудобоваримое издание. Не знаю, можно ли считать недостатком то, что перевод здесь совсем не "каноничный", но многочисленные опечатки постоянно срывают глаз с повествования, а ближе к концу я наткнулась на вовсе непонятное явление, цитирую: "согат те". Я минут пять ломала голову над тем, что это за согат такой таинственный, пока не заглянула в примечания и не обнаружила, что это - неведомым типографским способом зашифрованное "Coram me" *(лат. передо мною).
Ввиду этого я решила, что не буду оценивать текст с точки зрения его мелодики и звучания - хотя, конечно, несколько годных рифм в этом переводе мне попались.
Теперь, хорошенько распотрошив форму, мы переходим к содержанию.
Что сказать о содержании? Я - человек своего века, поэтому мне "Божественная комедия" больше всего напоминает компьютерную игру: какие-то уровни с главным боссом в финале, NPC-проводники, монстры, квесты и подсказки. Впрочем, если бы это и впрямь была игра, то выкарабкаться она могла бы только за счет эффектной графики, потому что сюжет тут... ну, не за сюжет же мы ее любим, правда?
Для "дележки впечатлениями" лучше всего поговорить о каждой части в отдельности.
Ад. Здесь испуганный Данте, который спервоначалу с непривычки валится в обморок после каждого мало-мальски зрелищного действа, в компании мудрого и прокачанного Вергилия совершает свою пешую экскурсию по Аду, которую ему устроила безвременно почившая праведница Беатриче. Описание каждого круга снабжено графическими описаниями мучений и страданий грешных душ, из-за чего именно в первой части больше всего видно, как Данте в белом пальто стоит красивый. Данте, конечно, в белом пальто стоит красивый на протяжение всего произведения, но именно в толпе грешников это так основательно прописано. Уже к середине мы узнаем, что в современной ему Флоренции людей приличных нет, а все остальные либо уже коптятся в аду в какой-нибудь гниющей речке, либо совсем скоро к своим товарищам присоединятся.
Персонально для меня Ад оказался самой длинной, унылой и неудобоваримой вещью, в том смысле, в каком мне кажется неудобоваримым вся эта концепция в целом - нагрешил и страдаешь без всякого смысла. Короче, бойся, очень бойся.
Чистилище. В чистилище Данте ненадолго снимает свое белое пальто, и оказывается, что у него тоже рыльце в пушку, и надо бы самому искупить семерку классических грехов - гордыню, зависть, гнев, чревоугодие, лень, алчность и похоть (кажется в таком порядке, хотя я могу и ошибаться). И несмотря на то, что он делает это довольно читерским способом (методом полевого опроса населения), "Чистилище" выглядит куда более рациональным местом для пребывания. Тем более, что места там райские, если верить географическим координатам - вообще курорт (гора с Чистилищем, согласно описаниям Данте, находится недалеко от Таити).
Мне бы не хотелось называть "Чистилище" оптимистичной частью, но какая-то доля "грядущего светлого будущего" в ней все-таки есть: старайтесь, таскайте камни, сидите с завязанными глазами, и по истечении определенного срока вас все-таки допустят до Рая.
Рай. Вот Рай - это по-настоящему интересная часть. Именно в "Рае" и сосредоточены все астрономические и теологические выкладки, именно в "Рае" больше всего говорится о Библии. Хотя, конечно, есть у этой книги и минус - Вергилий в ней уже не появляется. Ну нет Вергилию места в Раю, он очень сильно провинился тем, что родился намного раньше Иисуса. Зато "Рай" - это уже что-то осмысленное и серьезное, со всеми этими описаниями божественной любви и благодати, с ангелами, праведниками, рассказами о монашестве и богопознании. В действительности, "Рай" - самая познавательная часть "Комедии", она же самая светлая - в религиозном смысле, потому что только эта часть, собственно, и дает представление о том, как Бог на самом деле всеблаг (ответа на вопрос "почему" там нет, по крайней мере - удовлетворяющего современному типу европейской рациональности).
Что касается общих деталей - то "Комедия" прекрасна в метафорах и как философский и в какой-то степени научный материал, но она чрезмерно флоренциецентрична, и приходится затрачивать очень много усилий на то, чтобы каждый раз напоминать себе, что в аду томятся не одни итальянцы, и что наверняка более, чем 99% обитателей всех этих мест лично с Данте не знакомы. И да, постоянно гнать от себя образ, где Данте в белом пальто стоит красивый, потому что сил никаких нет постоянно встречать упоминания о том, как родина с ним несправедливо обошлась. Вероятно, если бы я владела итальянским, то я могла бы отметить безупречную геометрию построения, эстетику текста, другие особенности поэтического текста, которые стоит рассматривать...
но нет. Несовершенная я, несовершенная Флоренция, несовершенный мир. Искупайте грехи, и не ждите ответного гудка.

0    0