Книга: Небесный огонь (Борисова Ариадна) ; Эксмо, 2017

"Это очень красиво" - это первая мысль, которая пришла мне в голову после прочтения книги, когда я сидела полминуты в молчании, без мыслей, переваривая концовку. Спасибо Ариадне Борисовой за отличный цикл. Не скажу, что это легкое чтиво. Цикл дался мне непросто. Очень сложный для восприятия витиеватый слог (но зато очень красочный и живописный) , поэтому читала книгу медленно. Спасибо за яркие ( например, встреча с Мохолуо, битва шаманов со звездами, посвящение Атына в шаманы-кузнецы и др.) и трогательные моменты (Сандал и Эмчита, Модун и Болот, Отосут и Абрыр, Кытанах, финальная сцена), они запали мне в душу.

0    0

Предыдущие три книги цикла нравились мне если не на 100, то на 90% точно. Финальная же часть оказалась не без недостатков. Представьте, что Вы читаете исторический роман и наслаждаетесь атмосферой и бытоописанием прошлого. А потом на лужайку опускается летающая тарелка. И, вроде бы, новые сюжетные повороты интересные, и герои в рамках своего, ранее описанного характера, ведут себя логично, но "уже не то".
Нечно подобное происходит и в «Небесном огне». И не могу сказать, что предпосылок к такому развитию сюжета не было - намеки нам давались с первой книги. Но вот лично я никак не ожидала, что сюжет настолько отклонится от изначально заданного жанра. Насколько этот недостаток объективен? Мне сложно судить Тем боле, что остальные составляющие, наделившие цикл так полюбившейся мне атмосферой, тут на месте.

0    0

Когда я закончила первую книгу цикла - - я поняла, что кактус этот мне надо будет жрать еще долго: после первой серию не бросить, у нее нет никакого окончания по сути, повествование просто продолжается и продолжается от книги к книге (разве что между ними проходят несколько лет), сюжетно они неразрывны. А вы когда-нибудь ели кактус? Вроде и вкусненько, но будем честно - однообразно. А кактус с лакрицей? Вот по отдельности - откровенно так себе, а вместе - потрясающе вкусно. И именно в этой, самой последней книге, в историю щедро добавили лакрицы, сделав из неплохого, но однообразного жизнеописания племен Восточной Сибири лихо закрученную, неожиданно своевременную для меня историю.
В предыдущих сериях мы узнаем неспешно, вполне в темпе размеренной племенной жизни, истории героев. Сгорает в колдовском огне и родильной горячке Нарьяна: проходит почти весь свой жизненный путь Санда-Сандал: уходят так же, как и жили, вдвоем Силис и Эдэринка; любовь Тимира и Ураны то разгорается, то гаснет; дряхлеют старики и растут на наших глазах дети - Илинэ, Айана, Олджуна, Болот, Атын, Дьоллох... И все же в этой, вполне понятной истории жизни нет-нет, да вспыхивают враждебным огнем глаза колдуна, вмешивающегося в естественный порядок вещей. И все же кажется, что он где-то там, на фоне, просто собирает могучее войско страшных чужеземцев, отщепенцев да заигравшихся в богов шаманов...
Но именно в этой, последней книге, вспухает раковой опухолью чуждое, высокотехнологическое монструозное изобретение, жрущее нефть, перемалывающее землю Элен, вековые сосны и сердца живущих. И теперь история уже не о каких-то людей, проживавших на другом конце России и в совсем другие времена (конечно, еще и выдуманных, но будем честными: многих ли это интересует в процессе чтения?), она здесь и сейчас со мной. В чем дело? В том ли, что я сейчас в ижорских лесах, перемолотых индустриализацией и войной, но оставшихся тихими и спокойными несмотря на это? Боюсь ли я за них или грущу о прошлой боли? А может, в том, что совсем недавно во мне начал прорастать пузырь депрессии, несмотря на мирную и хорошую жизнь? А может, все проще, и на самом деле вопрос только в отсутствии динамики истории, и достаточно было ей появиться, чтобы история захватила с головой?
И на фоне этого монстра становится виднее и понятнее то, что это история во многом про невинность и чистоту. Не про что-то формальное или физиологичное, как банальное сохранение физической девственности, а про что-то более глубокое. Кто-то живёт так с самого рождения, как Илинэ или Дьоллох. Кто-то, как Силис и Эдэринка, не потеряли и в смерти. Олджуна обретает вообще невинность уже сильно позднее в жизни, во время беременности, когда мир слой за слоем счищает с нее зависть, тщеславие и злобу. Это все же про ту невинность на грани простоты и наивности, открытость любви и жизни, которая хоть и не всегда бывает в детях, ассоциируется все-таки с их изумленными миром глазами.
И тут, конечно, очень просится сказать: автор, мол, этой историей хотел нам поведать, что чистота-мол - она в примитивном, древнем образе жизни, а технологии портят нас, но только вот в жопу такие рассуждения. Надо либо автора спрашивать, либо ждать, пока лет 200 пройдет, чтобы спросить уже не у кого было. От одной мысли о том, что все было как-то чище, наивнее и лучше, сразу хочется помыться - в высокотехнологичной душевой кабине в нашем тихом и уютном домике в лесу, а не в ледяной реке или натаскав немеряно воды вручную. Да и, конечно, только что законченные мной в очередной раз доказывают, что чистота - она не от времени или уровня технологий зависит. Это ощущение просто или есть - или ее нет, и хотя ее можно потерять - можно и приобрести. И не стоит ее путать с отсутствием опыта.

0    0