«Я делал своё искусство для моего народа». Скульптор Д. Ф. Цаплин (Новиков Евгений Александрович) ; Наше Завтра, 2021

Александр Шерстюк



ВОСПОМИНАНИЕ

О ВСТАЮЩЕМ ЧЕЛОВЕКЕ

СКУЛЬПТОРА Д. Ф. ЦАПЛИНА*





Самая раковая болезнь –

привязанность к умеренной судьбе.

Ей сопутствует испуг.

Она сожительствует с успехом.

Милому человеку непозволительно рыпаться

и переступать через свои сомнения.



«Это надо показать!

Как рвал связи

и поднимался человек!

Им никто не интересовался!

И никто не приглашал встать.

Он сам себя возвысил.

Солью и мыслью!

Это надо показать!..»



В авторе было что-то от дерева,

вегетативная страсть, наверное.



Человек начинал с локтей –

как отламывал землю от неба.

Затем вставал на колени

и просил прощения за низкий этап.

Чурка, из которой было сделано его сердце,

вспоминала, что во всём

должен присутствовать такт.



Вставанья труд имел счастливый ритм.

Напевно в кожи барабан стучал

кулак, размером с сердце, монолит,

как человек, который в нём вставал.



В процессе всемирного вставания

человек казался

то тараканистым скрипачом,

пролившим на зевак средневековую дрожь,

то мудрецом со свечами в глазах,

то кучером Волги навьюченной,

то волн супесчаных пахарем,



то взлётно-посадочным ангелом,

но больше всего – грузчиком.



Ростками крыльев высший щупать путь...

Подъём играй, труба, для глаз и гузн!

Играй, душа, пока твой опыт пуст.

Груз крыльев – завтрашний зачётный груз.



И хоть назывался маршрут вставания

«из царства необходимости в царство свободы»,

образ свободы был так многолик,

так изменчив и бесконечен,

что его с избытком хватало

на всю оставшуюся сжатую жизнь.



И человек, который всё свалил,

обрёл свободы столько степеней,

что весь свой век он образ их ваял

из окружающих колод и пней.



К каждой посеянной песне,

к каждому дальнему плачу

он посылал немедленного гонца.

Из-под стального копытца, из-под долотца

брызгали быстрые искры,

описывая почерком бисерным

кривую своей жизни,

освещая собой свой внезапный путь.

Видно, дар уж такой – в ударе

был трудящийся пульс

чудотворной тишины!



Но невозможно, как ты ни крути,

смолоть все муки, сделать их мукой.

Уж обмозолели все замыслы почти,

а ты долбишь всё камень веры свой.



Ах, мой мельник, заснеженный старик,

ты монументально знал,

что значит чертовски занемочь

и внезапно развалиться,

и упасть на стальную паутину,

и плюхнуться на подобие кровати,

но умереть только до утра.



А утром снова подниматься,

каждое ежедневное утро

снова и снова

поднимать свой торс,

стряхивать вчерашние морщины

и освежаться –

из ладоней бескорыстного корытца

лить воду и отливать

уже бронзовеющие мышцы.



* Произведения Дмитрия Филипповича Цаплина (1890–1967)

имеются в Третьяковской галерее,

Британской национальной галерее, Лувре.

0    0